Владислав Никитин - СТРЕЛА БОДИМУРА

Стоп, сказал я сам себе и замер на месте. Если предположить, что в скалах у клонов находится нечто вроде базы, то, значит, Ури угнал мой вездеход — не потащил же он связанную Сардельку на себе по пустынному каменистому плато, когда готовый транспорт под рукой. А раз так…

Я выбежал из станции.

Защитная штора ангара была поднята, вездехода внутри действительно не было.

Запеленговать «Еву» мне не составило труда. Я ввел код в личный диск-компьютер, и почти сразу на матовом дисплее возникло схематичное изображение скалистых гор с мигающей черной точкой — навигационная система вездехода исправно посылала импульсы, извещая, что машина сейчас находится на удалении семи километров от меня где-то в районе скал. Увеличив разрешение экрана, я легко определил знакомый мне ориентир — вход в таинственную пещеру. Точка пульсировала в непосредственной близости от нее и не двигалась.

Надо было что-то предпринимать. Первое, что пришло на ум, — броситься по следам андроида, настигнуть его, произвести разведку боем. Короче, ввязаться в схватку и действовать по обстановке. Однако я быстро опомнился и не поддался благородному порыву. Устав Наблюдательной службы наставительно предписывал: «В случае захвата землян с целью их насильственного удержания рекомендуется вступать с похитителями в переговоры, предварительно любым доступным способом уведомив об инциденте представителей Большого Совета». И далее: «…самостоятельные действия, которые могут повлечь гибель захваченных землян, категорически запрещаются».

Но ведь связь с Атрацеей отсутствовала, и помочь Сардельке мог только я. И никто другой. Потому что новый штат сотрудников должен был прилететь на базу только через месяц. А за это время…

Я зажмурил глаза, собирая волю в кулак.

— Вайрун, имух Латислаф! — раздалось за моей спиной.

Неожиданное приветствие произвело на меня магическое действие под стать озарению. Обруч! Конечно, как я мог упустить это из виду? Обруч моего друга Вадимыча! Расставаясь на лунной базе, мы обменялись с ним дубликатами. Если теперь пустить его в ход, то нас станет двое. А вдвоем мы уж как-нибудь выпутаемся из передряги.

Я повернулся.

У перепонки гермолюка стояла парочка квиблов. Прух и Мархун.

По благодушной физиономии предводителя охотников было легко догадаться, что он приперся сюда в расчете на дармовую «шипучку». Нашел время! Впрочем, их появление было кстати.

— В поселке все спокойно? — поинтересовался я у старшего по рангу Пруха и добавил с надеждой: — Марион не у вас?

Абориген моргнул, виновато качнул головою:

— Има сегодня не приходила…

Значит, Сарделька себя выдала, решил я. Лишнее слово, лишний подозрительный взгляд. А Сорди не дурак. Догадался. Вот если бы я не рассказал Марион об андроиде, то эксцесса бы, наверное, не произошло.

Прух продолжал стоять на месте, ожидая, пока я не поднесу ему заветный стакан с божественным напитком. Пришлось расщедриться и вынести из кают-компании целую пластиковую бутыль. Все-таки заслужил он ее, ничего не скажешь. Преданный, как собака.

— Обратно пойдешь один, — наказал я ему, как только он под завистливые взгляды соплеменника высосал из бутылки последние капли газировки. — А Мархун останется со мной.

Пруху было все равно. Он отрыгнул газы и почтительно поклонился. Через минуту его одинокая фигура совсем скрылась с глаз.

Мархун все это время топтался у входа на станцию и с любопытством заглядывал внутрь.

— Идем, — позвал я его за собой. — Есть дело…

В медотсек, где благодаря кондиционеру и кварцевым элементам поддерживалась стерильность, мы зашли без предварительной санобработки. На нее просто не было времени. Сейчас передо мной стояла серьезная задача — из тщедушного туземца попытаться воссоздать Аскольда Вадимовича Кричевского, сотрудника Института Экспериментальной Истории, члена подсекции Большого Совета и просто моего друга. Для этого требовалось не так уж много — подходящее тело и обруч. И еще согласие реципиента.

Я подтолкнул Мархуна к креслу, а сам уселся за пульт АВП — активизатора волновых процессов. Пока я настраивал регулировки, молодой абориген, открыв от удивления рот, осматривал помещение и восторженно ухал. Поглазеть здесь действительно было на что — сверкая хромоникелевым покрытием, вдоль переборок разместились диагностическая аппаратура, эндоскопическая техника, гиберкамера, стеллажи с препаратами и много еще чего.

Наконец у меня все было готово.

Повернувшись к туземцу лицом, я дружески похлопал его по колену.

— Послушай, Мархун. Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти Марион. Ты неплохой малый и должен все понять.

Абориген еще не успокоился, но все же внял моим словам. Теперь его взгляд не блуждал по медотсеку, а был устремлен в мою сторону.

— Сейчас ты заснешь, — ласково продолжил я. — Твой сон будет долгий. Но ты ничего не почувствуешь, а когда пробудишься, то даже ни о чем не вспомнишь. Потом мы вместе пойдем к старейшине и расскажем ему о том, как ты нашел пещеру. Квиблы будут тебе очень благодарны, и ты женишься на Анте.

— Хорошо, — согласился Мархун.

— Не стану скрывать, — серьезно добавил я, — ты можешь не проснуться, и тогда твой дух навсегда разлучится с телом. В таком случае квиблы похоронят твой прах в Долине мертвых, воздав надлежащие почести.

— Хорошо, — не моргнув глазом выпалил молодой туземец. — Мархун станет старейшиной. Или пусть его забирает к себе Вершитель Судеб.

— Значит, ты согласен?

— Да.

Я удовлетворенно вздохнул — Мархун оказался не из робкого десятка. Хотя он вряд ли осознавал то, что с ним могло произойти. Даже я сам об этом имел весьма смутные представления. Но ведь у меня почти не было выбора.

Обруч Вадимыча внатяг охватил голову аборигена.

Я подключил АВП, и экран томографа запестрел разноцветными узорами. На голубом фоне желтым цветом обозначилась кора головного мозга, красным — сосуды и пазухи. Яркий сиреневый цвет выделил мелкую сеть нервных проводящих путей и ассоциативных волокон.

Импульс в ствол мозга мгновенно перевел моего подопечного в состояние клинического парабиоза. Мархун задышал глубоко и ритмично. Теперь можно было приступать к снятию с нейронов той информации, которая делала из туземца исключительно Мархуна и никого другого. Записанная в базу данных, она должна была сохраниться до того момента, когда я запущу обратный процесс по восстановлению личности аборигена.

Загрузка началась.

У землянина, обладающего развитым мозгом, продолжительность нейрокопирования в зависимости от количества шипиков на отростках нервных клеток составила бы чуть больше часа или около того. С Мархуном же я управился всего за десять минут.