Анна Варенберг - Последний владыка

Черное небо внезапно озарилось зловещими острыми языками далеких сполохов — зеленоватыми, оранжевыми, темно — багровыми, точно кровь, отдаленно похожими на северное сияние, которого в Олабаре никогда не бывало. Тревер вздрогнул и бросил взгляд в окно. Фрэнк тоже. На несколько мгновений стало светло, как днем. Зеленовато — оранжевое свечение было удивительно ярким, и благодаря ему стали отчетливо видны несколько странных фигур, приближавшихся к Центру. Это была небольшая, но поистине фантасмагорическая процессия. Человек, наверное, всего с десяток, среди которых, судя по внешним данным, не было ни одного дайона… причем на всех лицах было запечатлено немыслимое выражение полнейшей отрешенности. Застывшие черты, пустые, как у зомби, глаза. И двигались эти люди тоже как зомби — с какой‑то гнетущей целеустремленностью, точно живые куклы, следующие каким‑то никому, кроме них самих, не слышным указаниям, но в то же время на удивление слаженно, будто составляли нечто целостное. Единое. Никто из них не был сам по себе. Так могут идти слепые термиты. Одо тоже увидела их, отстраненно, вяло удивившись тому, что, оказывается, может бояться еще больше, чем пять минут назад, когда Фрэнк схватил ее. Все‑таки он был человеком. А эти — эти лишь имели человеческий облик, во всем же остальном представляли собою нечто иррациональное и беспредельно враждебное. Одо попробовала проникнуть в мысли хотя бы одного из них — на таком расстоянии она вполне могла это сделать — но проникать оказалось не во что. Мыслей не было. Совсем. Мозг существ был абсолютно, первозданно чист. Они дышали и шевелились, но людьми при этом не были. Они не помнили своих имен и не знали, как выглядят их лица.

— Боже ты мой, — выдохнул Тревер, — это еще что за дьявольщина?..

Его родители были очень религиозными людьми, и долгое время Тревер по инерции тоже считал себя таковым, хотя, конечно, никогда всерьез не задумывался о столь высоких материях. Но если бы он сейчас смог вспомнить хотя бы одну молитву, то немедленно принялся бы ее читать.

— Первая контрольная группа, — сказал Фрэнк. — Кажется, я где‑то ошибся. С этим гормоном явно что‑то не так, возможно, произошел сбой в технологическом процессе… во всяком случае, я предполагал сохранение способности самостоятельно мыслить…

Сейчас он даже внешне был похож на сумасшедшего — безумные расширенные глаза и теряющая связность речь. Но он хотя бы отпустил Одо, которая тут же метнулась к Треверу.

— Сукин сын, — свистящим шепотом произнес Тревер, до которого дошел смысл происходящего. — Так это твоя работа?! Дельта — си плюс, точно?! Слушай, назови мне хотя бы одну причину, по которой я не могу немедленно вышибить твои чертовы мозги!!

— Кроме Фридриха, никто не знает, что делать с этими существами, — тут же нашлась Одо. — Раз он их создал, то может как‑то ими управлять. Сделать, чтобы их не было. Я не хочу, чтобы они были, Тревер!

Честно признаться, Фрэнк тоже этого не хотел. Эти существа не обладали ни разумом, ни чувствами. И взывать к ним было совершенно бессмысленно. Все, чем они руководствовались, были энергетические импульсы, исходившие от их создателя и заставлявшие их концентрироваться вокруг него. Он был им нужен, чтобы продолжить род, создавая новых и новых подобных им существ. Новый вид, новая форма жизни инстинктивно желала размножаться. Он не знал, как именно они способны заставить его служить этому инстинкту, но не сомневался, что его порождения найдут подходящий способ. И это сводило его с ума.

— Что им нужно? — спросил Тревер, чувствуя, что губы немеют и язык не слушается.

— Очевидно, я, — признался Фрэнк. — Они… они на расстоянии чувствуют мое присутствие, и…

Несмотря на ужас происходящего, Тревер хрипло, зло усмехнулся.

— Всего‑то навсего? Очень мило. Ну так что же ты стоишь? Иди, иди к ним, порадуй своих очаровательных «детишек». Или ты сам их боишься? Да уж, это тебе не с восьмилетним ребенком воевать. И не с Джошем, скотина ты проклятая. Честное слово, я и пальцем не шевельну, даже если они начнут жрать тебя живьем. По — моему, чего‑то подобного ты как раз и заслуживаешь.

— Это не игра, Тревер!

— Правда? Спасибо, что объяснил, а то я уж было подумал, как все забавно получается, и мне даже начали нравиться эти милашки там, внизу!

Странные существа все больше и больше напоминали гигантских муравьев — настолько слаженными были их действия. Они разгруппировались, и жуткий темный поток хлынул в распахнутые двери Центра, не защищенные электронными устройствами.

— Останови же их, сделай что‑нибудь, — не выдержал Тревер.

— Их нельзя остановить. Только уничтожить, — сказал Фрэнк. — Ни мы, ни даже дайоны ничего иного сделать не можем.

Их было, по подсчетам Тревера, что‑то около десятка, может быть, чуть меньше или больше, точно он не мог определить. Десять против двоих — обычно при таких обстоятельствах умный человек не дерется, а делает ноги, стараясь развить самую хорошую скорость, на какую способен. Сматывается, а не строит из себя непобедимого бойца.

— Им нужна пища, — произнес Фрэнк. — Белковая пища, все равно какая.

— Чтоб ты сдох, — искренне пожелал ему Тревер, прекрасно понимая, о чем речь. Они еще и каннибалы. Адельфофаги, иначе говоря. Только не это. Впрочем, времени возмущаться и выяснять отношения не осталось совершенно. «Термиты» уже поднимались наверх. Он слышал звук их тяжелых, шаркающих шагов, как будто они не отрывали ног от поверхности ступеней, звук, от которого кровь стыла в жилах, и все кишки завязывались узлом. Тревер поднял пистолет, привычно ощутив его как продолжение собственной руки — мощная штука, надежная, с лазерным прицелом и патронами, способными разворотить не то что внутренности человека, но и вышибить дух из гигантской венерианской сухопутной медузы, весящей порядка тонны — и выстрелил в голову первого же из монстров, оказавшегося в поле его зрения. Начав отсчет, он совершенно успокоился и дальше действовал автоматически, краешком сознания остро жалея только о том, что Одо вынуждена стать свидетельницей бойни. Грохот выстрелов оглушил ее. Дайонка сидела, прислонившись спиной к стене, подтянув к животу колени и плотно зажав уши руками. Тревер поблагодарил бы небеса земные и меркурианские, если бы она ненадолго потеряла сознание. Три… пять… он выбивал их по одному, как мишени в тире, уже осмелившись понадеяться, что на этот раз обошлось, но тут оружие умолкло, превратившись в бесполезный кусок металла. Меньше всего Треверу хотелось вступать в рукопашную схватку, но иного выхода не было. В обычной драке, если на тебя нападают сразу несколько противников, в этом есть, как ни странно, свое преимущество — они лезут всем скопом, часто только мешая друг другу. Но эти действовали иначе — как единый многорукий организм, и отбиться от них оказалось делом нелегким. Хотя двое против пятерых уже куда лучше, чем против десятка, а Фрэнк был не менее опытным и свирепым бойцом, чем Тревер, и сейчас дрался как зверь, бил на поражение. Да тут иначе и нельзя было действовать, кроме как уничтожить тварей, всех до единой, не позволяя себе видеть в них недавних людей, поскольку теперь человеческого в них ничего уже не осталось. Они оказались невероятно сильными, разве что не очень резвыми, Тревер явно выигрывал в скорости и реакции. Пока он отбивался от двоих «термитов», еще парочка мертвой хваткой вцепилась в его бывшего друга, очевидно намериваясь взять Фрэнка живым. Пришлось поторопиться. Свернув шею одному и раздавив горло второго противника подошвой ботинка, Тревер встряхнул головой — капли пота и крови полетели в разные стороны — и бросился на помощь Фрэнку. Как всегда бывало раньше, когда сражаться плечом к плечу для них было самым естественным и обычным делом. Только убедившись, что все кончено, Тревер тяжело перевел дух. Ему, признаться, тоже здорово досталось.