Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса

Он и его команда следили за перепалкой, часть которой шла на непонятной им интерлингве, и молча мотали на ус. У меня сложилось впечатление, что верховный понимает интерлингву. Он меня удивляет. Похоже, что мне придётся повысить моё мнение о нем.

Мы прошли в расположенную невдалеке мастерскую, простой навес, где выкладывали надписи красными камнями. Там стояли ещё шесть камней, на которых уже были вырублены канавки для надписей.

"Слово сказанное есть ложь, — прочитал я на первом из них, — всегда есть что-то большее, что может сделать сказанное или сделанное только частью правды".

— Доволен? — спросил Суэви Фиу.

— Всё равно это всё любительство. Тут даже нет разделения заповедей по уровням для различных групп людей, в зависимости от их способностей к мышлению. Заповеди для разных людей должны быть разными. Для простых людей — простые команды. Для людей с пониманием — только принципы, — не сдавался Фиу. Высказав своё мнение, он гордо отошел в сторону, уселся на камень, достал свою алебарду и принялся её ожесточенно точить. Его фигура демонстрировала презрение ко всякому наивному любительству, не имеющему в запасе экспериментальной практики длительностью хотя бы в десять тысяч лет.

— Слушай, а если у вас такая разработанная философия, что же ты мне с книгой правил не помогал? Продиктовал бы, и было бы здорово.

— Да я там не особенно учился. Я больше был по дуэлям и по бабам, — виновато ответил Фиу на всеобщем, — а потом, тебе бы и не понравилось. Вы, земляне, очень зациклены на повышении качества жизни и комфорта, а у нас считается, что всё, что есть у человека — это его смерть. У нас считается, что самое главное — это потратить этот капитал с честью. Либо умереть в бою ради своего господина, либо создать такие произведения мастерства, которые были бы образцом для потомков.

— Произведения искусства? — попробовал я поправить Фиу.

— Нет, произведения мастерства. Если пятеро воинов разгромят отряд в тысячу воинов — это разве не свидетельствует об их мастерстве?

— Да… ты прав, производит впечатление, но не нравится. Хотя… что-то в этом есть. Но давайте читать дальше!

"Не верь своим ощущениям. Тебе кажется, что мир вокруг опасен, а окружающие способны только раздражать и вредить. Но мир безопасен, научись понимать мотивы действий окружающих и ты увидишь, что они вполне доброжелательны", — было вырублено на втором камне.

— Их бы к нашим соседям, к племени черепоедов, — прокомментировал Грумгор.

— Это другой случай. Это про внутренние ощущения, которые могут не совсем отвечать реальному положению дел, — вступился я за жреца.

— Записать не хочешь? Что-то ты давно не писал свою книгу правил для инопланетных рас. Будешь летать по Галактике, листовки с орбиты скидывать, — продолжал хихикать Грумгор. Я ему ответил, что если температура снизится хотя бы градусов на тридцать, то я подумаю об этом. А сам со стыдом подумал, что совсем закис мозгами и давно уже не обдумывал то, что ранее считал самым важным на свете. Мало того, я даже не читаю тех книг, что выдали мне серые наставники. Всё проклятая жара виновата. Разленился я. А этот жрец ничего, неплохо всё свёл в систему.

На третьем камне было написано: "Говори и делай не то, что хочется, а то, что приведет к таким последствиям, которые ты хочешь получить".

— Какая ужасная заповедь! — возмутился один из новичков: — Получается, что придётся жить с другими, как с собаками, заранее хитроумно что-то придумывать, обманывать… Это же подло! Надо совсем не так! Какие чувства пришли в голову, такие и показывать. Только так другие будут считать тебя своим.

— А меня с детства учили совсем другому, — в свою очередь удивилась Бий У, — мне говорили, что честная девушка должна научиться сдержанности, должна научиться создавать в доме дух общей любви и заботы, и поддерживать его, как бы не было трудно. У нас даже было такое правило: перед тем, как отвечать на любой вопрос, особенно обидный, надо произнести про себя мантру успокоения из десяти слов. Это делается для того, чтобы первый гнев успел пройти, и стало возможным спокойно подумать о том, что именно хочешь сделать. А если действовать по первому побуждению, то так и прибить кого-нибудь можно, от гнева. У нас, кстати, такое довольно часто бывает, рассердятся друг на друга, кинут чем-нибудь, а потом месяц после похорон плачут.

— Нет, это не для меня, — настаивал новичок, — это не искренне, это разделяет меня на части, это же придётся считать всех остальных животными!

— Главное, это чтобы тебя не считали животным, — захихикал Птитр, — у нас настоящий сын своего народа должен быть хладнокровным и сдержанным. Эмоциональность и горячность — это свойство неполноценных рас.

Новичок замолк, но явно завязал узелок на память: припомнить Птитру "неполноценную расу".

Надпись на четвертом камне удивила даже меня. Потребовалось несколько консультаций с верховным жрецом, прежде чем я смог понять её смысл и кое-как перевести.

— Смысл примерно такой, — сказал я, — тут сказано, что надо постоянно изучать мотивы своих действий. Например, животную часть всё время тянет избегать мест, похожих на те, в которых было неприятно, и пытаться повторить те ситуации, в которых было приятно. По этой причине необходимо изучать свои воспоминания о приятном и неприятном. Иначе может получиться так, что вы пропустите те места, в которых есть нечто полезное, но которые кажутся похожими на опасные. Может получиться и так, что вы попытаетесь повторять те приятные ситуации, которые уже никому не интересны в то время, когда уже есть какое-то новое счастье.

— Что за заумь? Это я что же, должен полдня сидеть и вспоминать? Когда грустно, лучше пойти и кому-нибудь морду разбить, — возмутился Грумгор.

— Мне тоже не очень понятно, — признался я.

Я осмотрел оставшиеся камни. Надписи на них говорили о правилах в коммерческих делах, — какие проценты считать допустимыми, а какие грабительскими, как не допускать просрочки долга, что можно и что нельзя брать в залог. Нам они были неинтересны.

— Думаю, эти правила универсальны для любой жизни, которая считает себя разумной, — подал голос жрец.

Я решил пошутить сразу и над ним, и над Грумгором.

— Грумгор, — спросил я, — что такое любовь?

— Моя много думать о том, что такое любовь, — Грумгор отвечал на местном, и от волнения произносил слова не очень правильно, — вы много говорить об этом, но у нас не быть такого слова, поэтому моя много думать. Моя думать, что когда у нас воспитатели собирать тех, кто только вылез из моря, то главным бывать для них не возможность приобретать много новых воины и еда, а возможность видеть они милые и забавные. А ещё возможность видеть потом умелый воины и хорошо танцевать красавиц. После боя, когда погибать много воины, воспитатели заболевать "красный сидень", сидеть на месте несколько дней, и даже есть не могу. Моя думать, они печаль, что гибнуть те, кого они растить.