Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса

— Ты кто? — спросил я.

— Ты кто? — повторила она.

Понятно, языковый модуль в поставку не входит.

Дерево снова начало махать ветвями, правда, старательно огибая Зелёную, — так я окрестил таинственную незнакомку. Зелёная ласково погладила дерево, и то сразу успокоилось. У них тут деревья что, тоже разумные?

И тут эта мечта подростка подошла ко мне, взяла меня за руку и куда-то повела. Я дал себя увести. Вдруг по ночам эти деревья буйными становятся? Да, я тут, чувствую, отдохну. Для начала придётся с этой зеленой и всем её племенем язык учить.

Но учить язык со всем племенем не пришлось: Зелёная была совершенно одна. Она привела меня к пещере в скалах и показала внутрь. Тут не было деревьев, было сухо и немного темновато. Пока я осматривал пещеру, она улетучилась. Итак, деревенщину убрали с городской площади и выдали ордер на жилплощадь по ГМС — талону. Я перетащил в пещеру свои вещи и даже разжег костёр из веток. Мне никто не встретился и никто не препятствовал. Уже хорошо.

Я прислонился к стене пещеры и попытался подумать разные мысли, но в голову лезла только всякая чепуха. Почему-то вспомнилось, как Лилиан в три года промочила ноги и заболела, а мы все бегали в панике и не знали, чем её лечить. Потом вспомнилось, как она в четыре года додумалась до объективного идеализма. Я её тогда выгнал из-за экрана навигационного компьютера, чтобы не смотрела слишком много фильмов. Лилиан уселась на корпус астронавигатора, умильно подперла головку ручками и задумчиво так произнесла:

— А что, если это мы спим и нам всё снится?

— О, нет, и эта туда же! — в ужасе возгласил Фиу.

— А что будет, когда мы проснёмся? — спросил я.

— Будет лето, тепло и можно будет смотреть мультики, сколько хочешь! — радостно объяснила Лилиан.

Эти и им подобные воспоминания преследовали меня и не давали возможности подумать ни о чём серьёзном. Так я в тот день ни о чем и не подумал.

— Волд, ну где ты там? Почему так долго? — это восклицание нетерпения и недовольства из уст Зелёной звучало, как музыка радости. Зелёная — совершенно невинный и жизнерадостный ребенок. Всё ей в радость, всё ей в удовольствие. И это при том, что она тут совершенно одна. У неё нет ни семьи, не знакомых. У неё нет родителей, и она не помнит, откуда она тут взялась. На вопросы об этом она отвечает: "Я всегда тут была". При этом она, несомненно, происходит с этой планеты. Стоит ей похлопать по деревьям особым образом, как они сгибают ветви и устраивают для неё ложе с крышей из листьев, под которыми она может переждать любой дождь, если хочет, конечно. Обычно она во время дождя носится по лужам и приплясывает. Ночью она спит в пещере, её пещера находится недалеко от моей. Домики из ветвей она использовала, когда мы путешествовали по планете. Мы прошли много сотен километров, хотели найти кого-нибудь из её народа, но не нашли никого. Только бесконечный молчаливый лес. Тут есть звери, некоторые из них довольно крупные. Мне удавалось их увидеть только тогда, когда они приходили к Зелёной, чтобы она повытащила из них разные занозы. Мне звери не показываются. Что и не удивительно, поскольку в своём металлизированном скафандре я гремлю на весь лес, как связка из консервных банок за машиной.

Вот и сейчас мы идём купаться к озеру. Купаться будет, разумеется, только Зелёная, я стараюсь не загрязнять планету своими микробами, хожу везде в скафандре. Скафандр у меня, правду сказать, открытого типа, но уже хоть что-то. Говорят, самые злые бактерии гибнут на воздухе за несколько минут, а в жидкости могут пребывать бесконечно. Я доработал скафандр сам, поставил фильтры, так, чтобы ни один микроб или паразит не мог пролезть через воздуховоды.

Эти ежедневные прогулки к озеру добивают меня хуже всякого наказания. Ноги оскальзываются на скользких корнях, я поминутно падаю в лужи, и всё это только для того, чтобы потом посмотреть с берега, как Зелёная резвится в воде. За то время, пока я дохожу до озера, Зелёная успевает несколько раз забежать вперёд на сотню метров и вернуться. Но и не пойти невозможно, ей, видите ли, без меня скучно. Я научил её говорить, рассказал ей множество сказок про жизнь на разных планетах, и теперь я у неё — любимая игрушка. Почему-то я очень боюсь её огорчить, и потому приходится каждый день ходить, постоянно поскальзываясь, на это… чудное озеро. Впрочем, Зелёную нельзя назвать навязчивой. Она очень хорошо чувствует, когда я начинаю уставать, и тут же исчезает. У неё море каких-то своих дел в лесу, и она меня в них не посвящает.

Её отношения с лесом меня пугают. Она в лесу является чем-то вроде королевы. Деревья дают ей кров, а если надо, то качают её на ветвях, как на качелях. Животные приносят ей ягоды и плоды. Я ни разу не видел, чтобы она что-нибудь собирала, но перед её пещерой всегда лежит куча свежих плодов. Она всегда знает, что происходит за несколько сотен километров вокруг, и может вдруг сорваться с места только потому, что где-то там кто-то из животных сломал ногу и не может дойти до воды самостоятельно. Как она это узнает, я не представляю. Единственная на планете поляна тоже появилась не сама собой. Зелёная на ней иногда танцует, и только поэтому она не даёт деревьям закрыть полянку.

На этот раз наше спокойное купание было прервано самым бесцеремонным образом. На берег озера выскочил огромный зверь и направился прямо к нам с явным намерением пообедать. Зелёная помчалась к берегу. Я прыгнул между зверем и Зелёной, постепенно отступая вместе с ней к берегу. До чего же злая громадина! У него в холке, наверно, метра два с половиной будет! А зубы — с локоть!

— Это что такое? — спросил я у Зелёной.

— Не знаю. Никогда с такими не сталкивалась. Бежим к деревьям! Они его прогонят.

Но до деревьев мы добежать не успели. Зверюга прыгнула, и прямо на нас. Я ухитрился уйти от удара огромной лапы и успел сунуть руку в пасть, чтобы побольнее стукнуть по чему-нибудь внутри. Мой манёвр удался, схваченная за язык зверюга взвыла, перекатилась на спину и отбросила меня задними лапами. Огромные когти проехались по скафандру, вспарывая его, как консервную банку, проникая глубоко внутрь и разрывая все мои печёнки. От такого удара я отлетел на семь метров и стукнулся о ствол дерева, получив заодно ещё и ряд переломов, несовместимых с жизнью. Повреждения были настолько глубокие, что даже силами души залечить их сразу было невозможно. Зелёная добежала до деревьев, и надо мной склонились ветви. Последнее, что сумело зафиксировать гаснущее сознание, это то, как Зеленая зачем-то тянет меня к дереву. Умирать по-настоящему, в отличие от того, как мы умирали на пути к Хранителю Знаний, было легко и совсем не больно. Даже где-то приятно, как будто возращение домой. И это они называют "безопасная планета"? У меня даже излучатель отобрали, отбиться от этой зверюги у меня не было никаких шансов. Тьма сомкнулась надо мной, и почему-то мне показалось, что тьма выглядела, как кора дерева.