Александр Зорич - Пилот-девица

Он успел лишь включить визор и выпить баночку безвкусного конкордианского пива «Салют над Тегераном», когда в дверь вновь постучали.

На пороге стояла Василиса, бледная и испуганная.

— Что-то не спится, — сказала она и опустила глаза. — Можно я еще немного у вас погощу? Ну то есть «у тебя»?

— Конечно можно! — широко улыбнулся Стас, азартно запахивая банный халат. — Я же сразу предлагал спеть тебе еще! А что время позднее, так ты не смотри… Все равно в гостинице кроме нас и прислуги никто не живет!

Василиса кивнула и переступила порог.

Отчего-то ей было не по себе.

С одной стороны, ей нравился красивый блондин с дивным, как будто блестящим, маслянистым голосом, глазами цвета ноябрьского неба и старомодными манерами. Запах мяты и чая, который исходил от его одеколона — он тоже ей нравился. С другой стороны, как вести себя дальше она не знала.

Но опытный Стас не дал ощущению неловкости сожрать нарождающееся в душе Василисы чувство.

Он залепил губы Василисы уверенным поцелуем и, подхватив ночную гостью на руки, отнес ее на тот самый диван, где всего час назад муромчанка грезила о своем личном принце Калафе в лиловых шароварах.

Май, 2621 г.

Город Рахш.

Планета Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия.

Ближайшая неделя прошла для Василисы как во сне. Ведь на сон она больше всего и походила.

Начать с того, что большую часть дня Василиса и Стас проводили в постели.

Они мало ели. За неделю едва ли раз были на завтраке. И ни разу не были на ужине. Их хватало ровно на то, чтобы регулярно посещать обед — к слову, всегда по-клонски бестолковый и сытный, с немыслимым обилием чечевицы и простокваши.

Нет, они вовсе не предавались безумию плотской страсти от рассвета и до заката — как, возможно, могли бы подумать иные читатели из числа студентов-первокурсников.

Они просто лежали.

Лежали, тесно прижавшись друг к другу.

Лежали обнявшись.

Лежали и разговаривали.

Лежали и не разговаривали.

Случалось, Станислав пел. Лежа.

Случалось, Василиса аплодировала ему — и снова лежа.

Частенько они смотрели визор — лежа, всё лежа.

С визором получилось забавно — единственным каналом на русском в гостинице «Ипподром» был «Первый Женский». Канал проблемных женских ток-шоу с психоаналитическим уклоном.

На этих самых ток-шоу женщины делились со зрительницами наболевшим, рассказывали истории из своей нескучной жизни, вспоминали, играли, переигрывали, плакали.

С жанром ток-шоу Василиса была совершенно незнакома — на Большом Муроме они популярностью не пользовались и, по-видимому, их особенно и не снимали, а московитские ток-шоу не транслировали.

Поэтому всё, что происходило в голубом квадратике на стене номера Стаса, казалось Василисе… откровением. И в плохом, и в хорошем смысле этого слова.

Василиса смотрела на экран визора как иные подглядывают в дверные щели. И интересно, и неловко, и нет сил бросить.

А вот Станислав, который, по его собственным увереньям, четыре года проработал в провинциальной студии редактором программ о культуре, во время заплывов Василисы по голубым видеоволнам предпочитал банально отсыпаться — в отличие от девушки, ему их совместные альковные марафоны давались с некоторым, простительным для его возраста, напряжением…

Станислав в очередной раз захрапел, а растрепанная, простоволосая Василиса потянулась за пультом дистанционного управления.

На экране возникло не самое любимое, но исправно будоражащее ее чувствительную девственную душу шоу «Женщины, которые любили слишком сильно».

Ведущая, доктор Лесная, внимательно слушала очередную исповедующуюся — женщину трудной судьбы. Одну из тех, кто любил «слишком сильно».

Камера взяла крупный план исповедующейся. Красивое, чуть изношенное лицо с выраженной носогубной складкой курильщицы, каштановые волосы с элегантной сединой.

— Самое ужасное в людях с зависимостями, — тихим голосом говорила она, глядя на зрителя помертвевшими, выцветшими от боли глазами, — я имею в виду, конечно, алкоголиков и наркоманов, это то, что с наступлением сегодня они уже совсем не помнят, что было вчера. А позавчера для них — это как времена плейстоцена. Ясно, что нечто такое там доисторическое ворохалось. Даже кто-то кого-то трахал в тени реликтового папоротника. Но кто? Кого? Теперь, из уютного грядущего не разберешь. Человек, с которым я хотела связать свою судьбу, казалось, страдал всеми зависимостями сразу — он курил, пил, употреблял таблетки и порошки. Он говорил мне: «Я люблю тебя так, как никого никогда не любил до тебя, и я лучше наложу на себя руки, чем сделаю тебе что-то плохое». А на следующий день шел и обещал брак другой женщине! И тоже признания, поцелуи… А на следующий день после следующего дня он, как ни в чем не бывало, приходил ко мне и говорил: «Если завтра я умру, я умру с твоим именем на губах». А на следующий день после этого обязывающего заявления шел и трахал свою домработницу, несчастливую толстомясую женщину с несложившейся жизнью… Вначале я думала: это от врожденной подлости. Теперь понимаю: бедолага просто не помнил, что было вчера. Каждый день для него жизнь начиналась заново. И каждый день в этой жизни появлялась новая любовь навеки…

После этих слов Василиса не выдержала и выключила передачу. Зажмурилась. Закрыла лицо руками.

На секунду та боль, что водоворотом вертелась в глазах рассказчицы, отозвалась в ее сердце болезненным уколом.

Она была уверена, что женщина не врет.

Что всё так и было.

Василисе страшно было подумать, что с ней может произойти что-то подобное. Нет, не может! Никогда и ни за что! Потому что она — она ведь разбирается в людях. А Стас — он совсем не такой. Он не обманщик. Он, считай, даже и не пьет, даже снотворного не принимает.

А потом она выключала свет и, устроившись рядом с сопящим уже Станиславом, живот к спине, с головой ныряла в беспокойный, полный нечаянных мимолетных ласк, сон.

Василиса сама не могла объяснить, когда же она умудрилась полюбить этого немногословного и, по-видимому, не слишком много чувствующего человека — Стаса.

Какая ведьма наколдовала эту любовь? Вот чего не могла понять Василиса.

Жил-был незаметный сосед. Пел арии на итальянском. И вдруг… Безо всякого приворота, алкоголя, шпанской мушки… Просто на следующий день она проснулась утром и поняла, что любит.

Она не знала, что делать с этим новым, требовательно распирающим душу изнутри, чувством. Как с ним обходиться? Как вообще должны поступать девушки, которые вот так вот, нежданно полюбили?

То есть Василиса знала, как должны поступать в таких случаях девушки ее родины, Большого Мурома. А именно — во время следующего свидания на берегу реки Красная, под ивушками-голубушками, просить своего дролечку засылать сватов и молиться покровителям рода, чтобы всё как следует устроили, и свадебку, и совместную жизнь. А здесь — на этой странной планете, где водятся василиски, где никто не говорит по-русски, где с неба сыплются чужаки, посреди такой странной войны…