Тони Гонзалес - Век эмпирей

Вадис нашла его в разгар беспорядка.

— Вот это — она указала на окно, сквозь которое вырисовывались очертания «Никса», — причина эвакуации?

— Да, — признал Отро, вынимая наушник. — Адмирал Нуар или игнорирует наши запросы о том, чтобы изменить курс, или больше не находится в команде судна.

— Ерунда, — усмехнулась она, вынимая собственный наладонник. — Алекс, старина, что, черт возьми, вы делаете с вашей огромной игрушкой? Вы здесь всех перебаламутили совершенно безо всякого резона…

— Господи, — сказал адмирал Нуар. — Я вижу, как передо мной открываются золотые врата, сейчас, на заре моего самого большого вклада в победу расы галленте.

— Адмирал, вы… совсем лишились здравого смысла…

Ее голос затих, когда она поняла, что адмирал Нуар передавал их беседу и по местной сети, и вне ее, и представители СМИ, могли его слышать.

Старый «адмирал» теперь обращался ко всему Новому Эдему на заключительном витке «своей» жизни.

— Я обязан… во имя моей возлюбленной Федерации свести счет с этой ненавистной расой, проклятыми калдари. На протяжении всей моей жизни я скорбел о Иеромонте, желая, молясь, стремясь к тому дню, когда я смогу нанести ответный удар от имени тех душ, которые погибли. Судьба даровала мне эту великую возможность, этот великий момент, отомстить за всех тех, кто отдал жизнь за Федерацию, истинного хранителя нашей драгоценной расы галленте… ныне покойтесь с миром, славные души Иеромонта, и вы, родственные души почивших из Нувель Рувенора, зная, что я заберу то, что было украдено у вас… Будьте прокляты вы, калдари… я забираю столь многих из вас, сколько смогу!

Сотрясаемый дрожью, Отро Гариучи дотянулся до своего наладонника.

Хотя Корвин не мог ни допустить того, чему он только что стал свидетелем, ни поверить в то, что он только что слышал, его инстинкты выживания возобладали над действиями, и он начал отдаляться от обреченного «Никса», поскольку в противном случае это вело к неизбежному катаклизму. Словно следуя его примеру, другие суда Федерации начали делать то же самое. Прямо по курсу он видел эскадрильи истребителей, отрывающихся от взлетно-посадочной полосы супертранспорта, немедленно взмывающих вверх, образуя дугу ближе к хвостовой части судна, чтобы избежать столкновения.

Командная линия передачи разразилась еще большей злобой адмирала Нуара.

— Мы окружены! Переходите в наступление, идиоты! Боритесь за жизнь, пока еще можете!

— Мила, послушай, — умолял Отро. — Ты здесь, сестричка? Необходимо, чтобы ты очень внимательно меня выслушала…

Она была потоком слез, опасения, сожаления и гнева, пробуя обрести самообладание, чтобы прислушаться к прощальным словам брата.

— Я хочу передать координаты системы UBX–CC, сказал Отро, пытаясь оставаться спокойным. — Именно там размещена лаборатория по производству инсорума, никто еще не знает об этом… средство, которое должно было стать твоей защитой, а теперь становится твоим бременем. Ты слышишь меня? Мила!

— Да, — прошептала она.

Отро назвал три комбинации из девяти чисел: звездные координаты сетки.

— Там есть врата ускорения, — продолжил он. — Ты будешь допрошена дронами, они зададут вопросы личного порядка, ответы на которые знаешь только ты. Только так они будут знать наверняка, что это — ты, а не какой-то самозванец. Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, у меня почти не осталось времени…

— Да… — отозвалась она дрожащим голосом, сквозь слезы. Менс, погруженный в капсулу «Ворона» в десятке метров над ней, чувствовал, как его собственные слезы смешиваются с нейроэмбриональной жидкостью, окружавшей его.

— Мила, и еще… дай инсорум Малету Шакору. Не бери за это никакой оплаты, ни единого кредита. Это не может искупить все дурное, что я совершил, но я не буду торговать больше жизнями за деньги. Хорошо? Обещаешь?

Силуэт «Никса» занимал собой почти весь иллюминатор.

— Отро, пожалуйста, не уходи, умоляю, не надо…

— А теперь я хотел бы, чтобы ты с Менсом исчезла, — ответил Отро, наконец теряя самообладание. — Держись подальше от Хета… дроны о тебе позаботятся. Пережди бурные дни… используй время на что-то хорошее. Ты должна быть сильной, я знаю, что ты — сильная… из-за этого все и произошло… Я…

Отро боялся смерти, но был благодарен за то, что ему дан шанс вновь почувствовать себя человеком.

— Я люблю тебя, Мила. Я — твой брат, так что мне и уходить первому…

Ангел смерти пристально смотрел Отро в глаза. «Забирай меня, — думал он. — Только, пожалуйста, как можно дольше не приходи за ней».

Вражеский военный суперавианосец «Странствующий святой» скользил бесшумно, как и все в космических просторах; неколебимый, неостановимый, во всем своем великолепии шедший к ужасающей цели, он ударил по станции с апокалипсической силой. Передняя кромка крыла «Никса» прошила не защищенный броней корпус с ужасающей легкостью, сокрушая палубу за палубой, проникая все глубже и глубже внутрь для нанесения удара по одной из главных структур поддержки станции. Резкое прекращение энергетического импульса заставило остатки кормовой части «Никса» обрушиться в расширяющуюся впадину литого металла, сокрушая его реакторы в двойных, бесполезных ядерных взрывах, которые немедленно выпаривали несколько кубических километров металла и плоти.

Ударные волны корежили станцию с неукротимой жестокостью, не щадили переборок, укрепленных сложным сплавом, превращая их в крошащуюся ржавчину, поскольку взрывчатая сила яростно затрагивала всю структуру.

В то время как миллиарды испуганных людей по всему Новому Эдему наблюдали чудовищную картину, гигантская шаровая молния десятка километров в диаметре осветила пространство системы Малкален слепящей вспышкой, знаменуя смерти более чем трехсот тысяч калдари, и с ними — единственного человека, который мог остановить катастрофу.

Стенания и крики Милы Гариучи можно было слышать с каждой палубы «Ворона».

Где-то в другом месте с такой же силой раздавались вопли торжествующего Тибуса Хета.

Поскольку пространство, окружающее станцию, превратилось в ослепляющую картину орудийного огня и следов инверсии ракет, внимание Корвина было равномерно распределено между его предчувствием угрозы и слежением за системами «Тараниса». Перед ним уже не стоял вопрос, кто стрелял первым; никакой капитан не собирался ждать интерпретации правил и обязательств. Был расширяющийся диск ядерного огня, исходившего из штаба корпорации «Ишуконе», коварно пущенная стрела, из-за которой погибли тысячи душ. Те пилоты и капитаны, которые были свидетелями катаклизма, теперь становились ведомы чудовищной смесью инстинктов выживании и гнева.