Александр Соболь - Оракул вселенной

– Знаете, как назовут вас благодарные потомки? – спросил Зоров, улыбаясь. – Ожививший Землю…

К гравиплану Зорова проводил уже знакомый офицер охраны; он был хмур, зол, явно ничего не понимал и, несмотря на прямой и недвусмысленный приказ Вильбаха, бросал такие взгляды, словно с удовольствием пристрелил бы Зорова на месте. Тем не менее он привел Зорова на площадку под открытым небом, где сиротливо прикорнул "стриж", и даже козырнул на прощание. Проводив его взглядом, Зоров прошел к гравиплану, взялся за ручку ведущей в кабину дверцы… и перед глазами потемнело от боли. И не в ручке была причина. Боль воспользовалась-таки мимолетной, на полвздоха, передышкой в сплошном запредельном усилии, в котором он держал себя с момента проникновения в недра острова, усилии, судорогой сжавшем в тугой комок эмоции, чувства и ощущения. Чуть-чуть позволил Зоров разжаться тискам, и боль нашла слабинку, и ударила туда исподтишка со всей своей злой силой. Зоров попробовал усилием воли блокировать боль, да не тут то было. Постановка болевой психоблокады вообще штука крайне непростая. Попробуй-ка уговори организм и его сенсорную квинтэссенцию – мозг, что все хотя бы в относительном порядке, когда нервы буквально разрываются от мощных болевых импульсов. Один из возможных и наиболее простых путей постановки блокады – достигаемая самовнушением подмена одних ощущений другими. Так, сильная боль подменяется в сознании очень сильным зудом, который, в свою очередь, сводится к нестерпимому чувству холода – до полной анестезии в результате "обморожения". Эти азы Зоров освоил в первые месяцы спецподготовки и быстро постиг способы гораздо более эффективные. Однако самые хитрые аутопсихонические изыски оказались бессильны перед захлестнувшей сознание болью, когда Зоров начал отдирать приваренную лучом лазера композитную основу "шкуры" от почерневшего, обуглившегося, но еще живого мяса. И он рычал, и шипел, и скрежетал зубами, и произносил множество разных, невесть как всплывших из глубин не иначе как генетической памяти слов и выражений могучего родного языка… Наконец специальный аэрозоль, соединивший обезболивающее, антисептическое и регенерационное действие, белой, быстро застывающей пеной покрыл пораженные участки. Океан боли быстро мелел – аэрозоль творил чудеса. Однако в голове еще здорово шумело, и Зорову пришлось потратить еще несколько минут на комплекс восстановительных упражнений гимнастики айкидо, прежде чем организм пришел в рабочее состояние. От химиостимуляторов он решил, пока это возможно, воздержаться. В полном соответствии с учением сэнсэя Ямото Сузуки, вообще отвергавшего их напрочь. Забравшись в гравиплан, Зоров свечой послал его в светлеющее утреннее небо. 8 часов 32 минуты по местному времени. Восход солнца в 8.44. Как быстро пролетела ночь! Горизонт уже тлел разгорающимся пожаром нового дня… Что приготовил он, какие сюрпризы? А ведь иные дни по вместимости своей, по наполненности событиями перекрывают остальную жизнь. Мелькнула и решительно была изгнана из головы мысль о скором сеансе связи с Джоанной. Он подумает об этом, когда придет время, установленные 10.00, а пока о другом, о чем угодно, кроме этого…

Зоров отключил блок безопасности, врубил форсаж и исполнил несколько лихих фигур высшего пилотажа. Немного помогло. С километровой высоты океан, чью поверхность не позолотили еще солнечные лучи, выглядел мрачно. Зоров приметил только что отчалившую от острова белую оспинку баржи, уносящей великого физика и великого человека Винсента Вильбаха и его соратников к берегам Виктории. Что ждет их там? Зоров с трудом подавил искушение набрать код вызова крейсера "Тиль Уленшпигель" и завершить все одним махом. Особенно впечатляющ будет, конечно, десант ударной группы "Торнадо" на остров Виктория. Все закончится очень быстро, Зоров знал, как работают эти парни… Нет. Еще не время. Во-первых, он должен раскрыть загадку острова Лисий Хвост. Во-вторых, выяснить, кто (или что) скрывается под личиной Фосса и его подручных. В том, что именно они пытались его убить и именно они запустили программу ликвидации станции, Зоров не сомневался. Есть еще "в-третьих". О, как не хочет он этого "в-третьих"! И тем не менее ровно в 10 часов 15 минут он выйдет на связь… Зоров поднял летательный аппарат еще выше, и лучи Джанга, обрушившись из-за горизонта, окатили гравиплан и пилота жарким золотом. Но даже это не улучшило его настроения. Да, все пошло вкривь и вкось… И будто подтверждая это, над островом Серебряная Коса вспух и лопнул огненный волдырь. Центр Винсента Вильбаха, прекратил существование.

Совершив прощальный круг над клубящимся коричнево-черным с ядовито-желтыми проплешинами дымом, Зоров взял курс на Лисий Хвост. Он летел, снизившись до высоты 10 метров, едва не задевая ленивые голубовато-глянцевые спины волн. Ему нравилось летать низко, на бреющем, да и к тому же уменьшалась вероятность, что его засекут. Огненное полукружие Джанга уже показалось над горизонтом, и солнце этого мира щедро рассыпало по воде стайки лилово-стальных бликов. Полное неясного жемчужного мерцания утреннее небо быстро наливалось яркой синевой дня. Но обычно очень восприимчивый к красотам природы, Зоров был точно слеп и глух. Крепко сжимая рычаг ручного управления, он сквозь зубы насвистывал арию с весьма актуальным вопросом "Что день грядущий нам готовит?". Стая злобных кошек бесновалась в душе. Гравиплан глотал милю за милей, воздух свистел в обтекателях.

"Тоска дорожная, железная свистела, душу разрывая…"

Белый купол биостанции прилепился на уступе южного склона единственной скалы, высившейся на самой оконечности острова. Остальная часть этого клочка суши была плоской, как стол; в средней части рос кустарник и стояло несколько миниатюрных разноцветных коттеджей. С высоты было хорошо заметно, что коттеджи располагаются по окружности с центром в неглубокой лощине, где виднелась какая-то овальная постройка. Зоров взглянул на часы. 10.08. Пора. И плавно повел гравиплан на снижение. Он посадил "стриж" среди кустов вблизи одного из коттеджей. Выждал несколько минут. Вокруг все дышало спокойствием. И тогда, еще раз взглянув на часы, Зоров набрал код связи с апартаментом Джоанны. Секунды замедлили свой бег. Зорова била мелкая противная дрожь. Экран засветился, и в истаявшей бирюзовой дымке появилось лицо Джоанны. Она выглядела еще более бледной и осунувшейся, чем вчера утром. В глубине затемнивших экран глаз гнездился нездоровый лихорадочный блеск. Губы Джоанны дрогнули:

– Саша! Наконец!.. С тобой все в порядке?

– Сейчас – да. Хотя могли быть… осложнения.

– Где ты?

– Там, где говорил тебе. Почти там, если быть точным. А почему ты до сих пор во дворце? Почему не выполнила своего обещания?