Александр Зорич - Пилот на войне

Серьезно беспокоил другой факт: я не знал и не видел что там на поле. Никаких окон в подземном туннеле не предусматривалось. Насмотреть ничего я бы не сумел, но хоть что-то. Вдруг во дворе клонские танки и пора сливать воду?!

Или хоть гранат с автоматом раздобыть…

Ссыпался по лестнице.

Коридор, поворот, и я натыкаюсь на окрик:

— Стой, кто идет?! — передо мной метрах в десяти створка двери, которая конвульсивно дергается в пазах, будто раздумывая, закрываться или нет. Подвывает заклинивший сервомотор, в проем откуда-то из-за переборки сыплются искры.

За дверью виден ангар и «Дюрандали»!

Шеренги нетронутых машин!

Но между мной и военным счастьем четверка нервных пехотинцев, которые сидят за мешками с песком и целятся в меня. Из пулемета, между прочим.

— Парни! Я свой, лейтенант Румянцев! Второе Гвардейское авиакрыло! С «Трех Святителей»! Мне к флуггерам надо!

— Слышь, сержант, а «Святителей» клоны взорвали, еще вчера, — наябедничал пулеметчик, не отрываясь от своего прибора.

— Точно! — Обрадовался сержант и встал из-за укрытия. — Ну-ка, летун… гвардейский! Оружие двумя пальцами из кобуры! Руки за голову, а сам мордой в пол!

— Да вы чего, парни? — Промямлил я и попятился. Четыре ствола в руках пехотинцев вдруг показались до чертиков неприятными.

— Стой, гад! — Рявкнул командир поста.

— Ноги прострелю! — Пообещал пулеметчик.

— Оружие на пол!

— Руки за голову!

— На бетон!

«Во попал! Сейчас отрежет конечности по колено из пулемета», — пронеслось в голове, а руки сами выкинули «Шандыбин», после чего я растянулся во весь рост.

Перед носом утвердились два ботинка, а по затылку ударило сталью. Несильно.

— Ну что, «Святитель» хренов?! К флуггерам тебе надо? Сейчас тебе будут флуггеры…

— Что тут у вас происходит, сержант? — Раздался требовательный голос.

— Вот, товарищ капитан! Шпиона поймали! — Радостно откликнулся пулеметчик.

— Да! Сам говорит, что ему, мол, к флуггерам, что он, мол, с «Трех Святителей»! А их клоны вчера того! Распылили! — И, видимо, адресуясь к моей персоне. — Вот я тебя сейчас…

— Идиот, — констатировал голос. — Сунь нос в планшетку, дубина! Крыло со «Святителей» размещено в нашем капонире! Хоть бы документы проверил…

Меня поставили на ноги, отдали пистолет и извинились. Капитан даже поделился медпакетом, чтобы я мог привести в приблизительный порядок покарябанную физиономию. Представляю как я выглядел: расхристанная форма, рожа в крови, пыли и бетонной крошке — картинка, а не офицер!

— Но по сути ребята правы, — сказал капитан, когда я закончил терапию личности. — Приказ: пилотов к флуггерам не пускать. До особого распоряжения.

— Товарищ капитан, — заныл я. — Все наши куда-то ушли, я их потерял в толкучке на верхней галерее! Куда могли уйти пилоты? Там два авиакрыла! «Нахимов» и «Три Святителя»! Меня сбили с ног и потоптали… слегка, вот…

Я указал на пострадавшую часть головы.

— Пока поднимался, наши куда-то убежали! Мне сказали, что все пилоты возле флуггеров! А, кстати, у вас есть связь?

— А связи у нас нет.

— Так может уже пришло оно, особое распоряжение? Ведь там бой! Клоны бомбят…

— Уже не бомбят. Десант пошел. Слышите?

Я слышал. Весь капонир наполнялся вибрацией и еле слышным гулом, который мерно накатывал и спадал.

— Батарея работает. Стасемидесятимиллиметровые, — пояснил капитан.

Очень ценная информация! Там парни рубятся, надо взлетать и давить клонов! А я тут сижу! Что-то такое я собрался изложить, понимая, что за КПП меня все равно не пустят, когда появилась она…

— Товарищ капитан! Гавриил Николаевич! — женский голос от покалеченных дверей. Капитан обернулся, а я смотрел поверх его бронированного плеча и не верил.

— Гавриил Николаевич! Пустите этого пилота, под мою ответственность. Обещаю, что к флуггерам он не попадет. Да и куда он полетит, выпускной шлюз заблокирован!

В дверях стояла Саша Браун-Железнова, одетая в полевой пехотный комплект. На талии захлестнут разгрузочный жилет, подмышкой на трехточечном ремне автомат А-98 с удлиненным пламегасителем.

Капитан вздохнул.

— Ну если под ответственность ГАБ, тогда проходите!

И он махнул рукой в сторону ангара.

— Вот так встреча! — Воскликнул я, когда мы удалились от пехоты на достаточное расстояние. — Вы как здесь, Саша? То есть, простите, товарищ капитан…

Она легко рассмеялась.

— Майор. Я уже майор, Андрей. И я вам больше не начальник, так что можно на «ты».

— Ну… поздравляю, что ли!

— Спасибо!

— Так как вас… тебя, сюда занесло?

— Воюем помаленьку. Подробности — служебная информация.

— Понимаю, — сказал я и замолчал, потому как что еще говорить?

Давно не виделись. Недавно и давно. Вся жизнь располосована, будто корабль — переборками. На отсеки. Вроде первый отсек рядом, но ты уже во втором! За герметичным шлюзом, в совсем ином месте. Если вы понимаете, о чем я.

Она была хороша. Как же чертовски она была хороша! Даже в той поганой ситуации я невольно залюбовался. Усталая. Исхудавшая. Запавшие щеки и синяки под глазами. Чудные каштановые кудри заправлены под кепи, а плечо перекошено тяжестью автомата. А все равно — красавица. О чем я только думал?

Наше неловкое, натужное молчание прервал тяжкий грохот, аж стены затряслись.

Саша вздрогнула, а я против воли ухватил ее за плечи и привлек к себе. Мы замерли.

Еще раз рокотнуло, но уже дальше. И еще раз.

— Как страшно, Андрей! — прошептала она, пряча лицо на моей груди.

Руки мои сами сомкнулись вокруг ее нешироких плеч, а ладонь легла на затылок.

Мы снова замерли. Как диковинная четырехногая птица, неловкая и нелепая. Вокруг высились флуггеры, мимо сновали группы техников, снаружи шел лютый бой. И тут мы, обнявшись, молча, будто школьники, которые не знают, что делать дальше!

Саша отстранилась. До сих пор не ведаю, собиралась она меня поцеловать? Ну хотя бы поцеловать. Момент, конечно, неподходящий для романтики, автомат опять же…

С другой стороны, а когда еще? Учитывая, что нас обоих в любую секунду могла распылить клонская бомба?

Не довелось. И бомба миновала, и ее поцелуй.

— Андрей… — она окончательно высвободилась и отступила на шаг.

Вот такое мгновение войны, абсолютно бессмысленное, как ружье Станиславского, которое так и не выстрелило до конца пьесы. Она собиралась что-то сказать, но тут взревела трансляция.

— Внимание! Внимание! Всем пилотам занять места в машинах! Полная боевая готовность!

Мимо загрохотали ботинки — это бежали пехотинцы, один из которых радостно кричал:

— Связь! Связь ожила!

Тут же запищал, завибрировал мой личный коммуникатор.

— Слушаю, Румянцев, — отозвался я.