Альфред Ван Вогт - Гиброиды

Огни Адмиралтейства будут гореть синим светом до особого распоряжения”.

Когда Молтби подошел, она стояла к нему спиной. Он постоял в нерешительности, напряг свой мозг и задержал ее на месте у части корабля, которая была когда-то главным капитанским мостиком “Звездного роя”. Длинная металлическая игла лежала, наполовину зарывшись в болотистую почву большой долины; ее нижний конец был погружен в сверкающие глубокие темно-коричневые воды медленно текущей реки. Молтби остановился в двух шагах от высокой стройной женщины и, по-прежнему не выдавая своего присутствия, еще раз осмотрел местность, где им предстояло жить. Мелкий дождь, сопровождавший его во время прогулки, уходил за желтый край долины куда-то “на запад”. Небольшое желтое солнце выглянуло из-за темных охристых облаков и ослепило его. Кругом раскинулись джунгли. Преобладающая гамма цветов была непривычной — от темно-коричневого до светло-желтого.

Молтби, вздохнув, вернулся мыслями к женщине и сделал так, чтобы она не заметила, как он подошел к ней. Во время своей прогулки он постоянно думал о Достопочтенной Глории Сессилии. По существу, проблема взаимоотношений мужчины и женщины, заброшенных на необитаемую планету и вынужденных остаток жизни провести вместе, решалась, конечно, просто. Тем более что один из этой пары, подвергшийся определенному воздействию, был, можно сказать, обречен любить другого. Он мрачно улыбнулся. Он прекрасно понимал, что источник этой любви был искусственным, но это не уменьшало ее силы.

Лучи гипнотического устройства поразили его в самое сердце. К сожалению, они не коснулись женщины. Два дня, проведенные наедине с ней, убедили его в том, что у леди Лорр из Благородного рода Лорров и в мыслях не было уступить естественным требованиям создавшегося положения. Пора дать понять ей об этом, и не потому, что это необходимо или даже желательно решить эту проблему поскорее, а просто потому, что такая проблема существует. Он сделал шаг вперед и обнял ее.

Высокая стройная женщина упала в его объятия так, как будто всю жизнь принадлежала ему. Продолжая подчиняться его воле, она ответила на поцелуй с такой силой и горячностью, которых он не ожидал от нее. Он хотел освободить ее сознание во время поцелуя, но не сделал этого.

Когда Молтби отпустил ее, это было лишь физическое освобождение: ее сознание все еще было полностью подчинено ему. Около дверей стоял металлический стул. Он подошел, опустился на него и стал смотреть на Глорию.

Он был потрясен. Страсть, охватившая его, была связана с психологическими установками, заданными ему на корабле, — он понимал это. Но она выходила далеко за пределы его прежней оценки интенсивности собственных чувств. Раньше ему казалось, что он полностью владеет своими чувствами, но сейчас это было не так. Острый, язвительный ум, некоторая отстраненность, объективность должны были, по его представлению, быть в основе его реакции на нынешнюю ситуацию. Но сейчас они отсутствовали. Гипнотизирующее устройство, похоже, сработало безукоризненно.

Он так любил эту женщину, что простого прикосновения к ней было достаточно, чтобы парализовать его волю. Но постепенно пульс возвращался к норме, а он с показным равнодушием рассматривал ее. Конечно, красива. Но — по обычным меркам красоты. Почти все женщины-роботы деллианской породы были более привлекательны. Губы, хотя и полные, выдавали некоторую резкость характера. Выражение глаз даже оставляло впечатление бессердечности, жестокости. Значительная эмоциональная подвижность этой женщины говорила о том, что ей трудно будет примириться с судьбой пожизненного робинзона на неизвестной планете. Об этом следовало подумать. Пока же…

Молтби вздохнул и освободил ее от гипнотических чар, созданных его двойным мозгом. В целях предосторожности он повернул ее спиной к себе. Он с любопытством наблюдал, как она мгновение стояла неподвижно, затем направилась к небольшому холму с деревьями, возвышавшемуся над болотом. Она поднялась по склону и посмотрела в направлении, откуда он пришел несколько минут назад. Она явно его искала. Наконец Глория повернулась и, рукой заслоняя глаза от блеска заходящего солнца, спустилась с холма. И тут она заметила Молтби.

Глория остановилась, прищурила глаза, тихо приблизилась к нему и неожиданно резко сказала:

— Вы подошли очень тихо. Должно быть, сделали круг и пришли с запада?

— Нет, — осторожно сказал он, — с востока.

Она, казалось, подумала о чем-то и изучающе посмотрела на него. Сжав губы, поморщилась, так как у нее был синяк, причинявший ей боль. Потом спросила:

— И что вы обнаружили? Нашли ли какое-нибудь…

Она замолкла. Видимо, только тут она поняла, что у нее на губе синяк. Дотронувшись до больного места, она вдруг догадалась. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, он сказал:

— Да, совершенно верно.

Она неподвижно смотрела на него, сдерживая гнев. Наконец, чуть-чуть расслабившись, холодно произнесла:

— Если вы позволите себе сделать подобное еще хоть раз, я буду считать себя вправе застрелить вас.

Молтби без улыбки покачал головой.

— И проведете остаток жизни в полном одиночестве. Вы же сойдете с ума. — Тут же он понял, что она в таком гневе, что обычная логика вряд ли подействует на нее. Быстро улыбнувшись, он добавил: — Кроме того, вам пришлось бы стрелять мне в спину. Не сомневаюсь, вы сделали бы подобное по долгу службы, но никогда — по причинам личного характера.

К его удивлению, на глазах Глории появились слезы. Это были, конечно, слезы злости, но слезы-то были настоящие. Она быстро шагнула к нему и влепила ему пощечину.

— Ты, робот! — Она разрыдалась.

Он смотрел на нее с сочувствием, затем рассмеялся и сказал язвительно:

— Если память мне не изменяет, леди, сказавшая это, — та самая женщина, которая обратилась по радио с громким посланием к планетам Пятидесяти Солнц. В нем она поклялась, что за пятнадцать тысяч лет земляне забыли о предрассудках в отношении роботов. Возможно, — добавил он, — при ближайшем рассмотрении проблема оказалась более сложной?

Ответа не последовало. Благородная Глория Сессилия промчалась мимо него и исчезла внутри корабля. Через несколько минут она вновь появилась, и Молтби заметил, что следы слез исчезли.

— Что же ты обнаружил во время обхода? Я откладывала вызов корабля до твоего возвращения, — спокойно произнесла она.

— Я думал, они просили тебя выйти на связь в 010 часов.

Женщина пожала плечами. В голосе ее прозвучала нотка высокомерия:

— Они принимают мои вызовы, когда я выхожу в эфир. Ты обнаружил признаки разумной жизни?

Он пожалел ее: не каждому человеку доводится испытать столько потрясений, сколько их пришлось на долю Первого капитана и сколько, возможно, еще придется испытать. Он сказал: