Сергей Кусков - Пасынок судьбы

— Нет, не видела.

— В таком случае, вы, наверное, видели, как сеньор Рубини споткнулся и упал?

— Нет, не видела.

— Как нет, если вы стояли в метре от обоих?

— Наверное, я отвернулась.

Директор стал краснее вареного рака.

— Да ога с гим заодго! — вякнул Гнида, противно гнусавя. — Ога же спит с гим!

Эмма гневно обернулась. У нее был вид мегеры, гарпии, она готова была растерзать его голыми руками, и сдерживало ее только присутствие директора.

— Слышишь, козел, за такие слова я тебе сейчас еще один нос сломаю!

Где она собралась искать у него второй нос? Я изо всех сил пытался не рассмеяться, но получалось плохо.

— Долорес! — прикрикнул директор.

— Еще вякни хоть что-нибудь! Я тебя так разукрашу- мама родная не узнает!

— Эмма!

— Я тебе член оторву! — заводилась Шпала. — Потом прикручу назад и опять оторву! Только заикнись, с кем я сплю!

Лихо с фантазией у девочки! Под горячую руку к ней лучше не попадать! Я заржал на весь директорский кабинет.

— Эммануэль Долорес! — закричал тот, теряя остатки терпения. — Это все же мой кабинет, попрошу вести себя соответствующе!

Шпала замолчала, уткнулась в пол.

— Извините.

— Эмма, как тебе не стыдно!

— А не стыдно! — вскинулась она. — Пускай они сами разбираются! Нечего меня сюда приплетать! Я ничего не видела, ничего не знаю и ничего не скажу!

Витковский стер со лба пот. Воевать со Шпалой… Я ему не завидовал.

— Иди на занятия! — вырвался его обреченный вздох.

Эмма гордо поднялась, поправила юбку и величественно поплыла к двери. Гнида выдавил ей вслед сквозь зубы:

— Шука!

Но та лишь презрительно фыркнула.

— Сеньор Рубини, вы также свободны. Можете идти домой.

— Но седьог дидектог…

— Да свидания, сеньор Рубини! — властно указал тот на дверь.

Гнида встал, поклонился и вышел. Витковский устало плюхнулся на свое кресло.

— Шимановский, я прекрасно понимаю твою игру. Ты доиграешься.

— Какую игру, сеньор директор? — я невинно округлил глаза.

— Не прикидывайся. Я не знаю, где ты раздобыл схему мертвых зон, но поверь, в следующий раз тебе так не повезет.

— То есть, вы утверждаете, что в следующий раз, если кто-то из друзей сеньора Кампоса поскользнется и что-нибудь себе сломает, и оговорит меня, вы меня накажете?

— Именно, Шимановский. И не передергивай. Ты прекрасно знаешь, как было дело.

Я отчислю тебя. В следующий раз, как только выкинешь что-нибудь эдакое. Все понятно?

— Понятно. Но думаю, департаменту образования это не понравится, — задумчиво потянул я.

— Что? — не понял он.

— Я говорю, думаю, отчисление без веских улик и доказательств — это то, что не понравится сеньоре Сервантес. Она женщина грозная, четырех генералов повесила. Мне кажется, отбор лицензии для нее — вещь пустяковая…

Сказать, что директор побагровел — ничего не сказать. Он стал пунцовым. Но держался.

— Шимановский, ты играешь с огнем. Я тебя предупредил, предупредил по-хорошему. В следующий раз будет по-плохому.

Тебе нужны доказательства? Будут доказательства, можешь мне поверить! А теперь марш отсюда, и молись, чтобы мы с тобой в этом кабинете больше не виделись!

— До свидания, сеньор директор! Всего хорошего, сеньор директор! — я медленно поднялся, расшаркался и направился к выходу, держа на губах слащавую улыбку. У, падаль!

Дверь приемной за мной закрылась, и я грязно выругался, используя в обороте элементы русского, польского и испанского. Итак, система работает. Это хорошая новость. Остальные новости — плохие.

Банда Толстого наживку заглотила, просто так это не оставит, раз. Директор предупрежден, а значит, вооружен, два. Он тоже просто так не оставит такое поведение и угрозы в свой адрес. Он привык быть богом, давить титуляров, как тараканов, а тут выискался один.

Он тоже будет строить козни. Для начала изменит схему расположения камер, затем подстроит нужные ему доказательства для моего отчисления. Конечно, активно заниматься этим не станет, все же я червяк, что ради червяка напрягаться? Но это лишь до первого моего фокуса. А фокусы будут.

То есть, впереди намечаются веселые времена, и я только что растерял все свои козыри.

Он ушел, но это была чистая случайность. Кого-то они взяли, посчитали, что это он, причем в тот самый момент, когда одна из ангелов находилась от него в трех метрах. Невероятное везение!

Были ли шансы с нею справиться? Возможно. Девчонка молодая, неопытная. Он не сомневался, в свои двадцать с небольшим та пролила крови больше, чем многие рецидивисты в «Пуэрта де Диос», и стреляет великолепно, и с рукопашной все в порядке, но опыт не пропьешь, он тоже что-то да значит. У него были шансы победить, ошеломив ее, но двое других бойцов, которые близнецы или клоны, тут же ринулись бы на помощь… А вот тут без шансов.

Он шел по улице, постоянно осматриваясь, выбирая дорогу, где не видно патрулей: первая же проверка — и ему конец. Город изменился, исчезла старая планировка, но переулки, проулки и проходы между зданиями остались, в пределах квартала добраться до нужного места, не выходя на главную магистраль, можно, найти неохраняемый переход между кварталами — тоже.

К вечеру он прошел кварталов двенадцать, вымотался изрядно. Больше всего давило напряжение, необходимость постоянно осматриваться и просчитывать шаги. Так не могло продолжаться до бесконечности, и, посчитав, что прошел достаточно, он забурился в маленькую уютную кафешку. В Варшаве более двух миллионов человек — путь попробуют найти!

Кафешка представляла собой небольшое помещение с притушенным освещением и живыми растениями вдоль стен. Также имелись уютные отделения, огражденные перегородками, где можно уединиться от посторонних глаз — рай для влюбленных. В самый раз! Цены кусались, но он решил, лучше переплатить, чем рисковать, и сразу попросился в отдельную комнатку. Деньги у него имелись, пока имелись, а так, как будущее стояло под вопросом, экономить их он не видел нужды.

Сделав заказ молчаливому вышколенному официанту, достал из кармана капсулу и активировал ее, превратив в плоский голографический планшет. Это все, что у него осталось, все, что успел передать Мексиканец. Надпись на титуле его разочаровала, в ней говорилось, что это — ознакомительный файл, здесь собрана подборка данных, составленная на основании информации, находящейся в свободном доступе, никаких секретных сведений не содержится. Оно и понятно, кто будет доверять секретные сведения камере хранения на вокзале? Видимо, Мексиканец рассчитывал, что он, человек, проведший в неволе двадцать лет, слабо разбирается в предмете, и перед их встречей должен изучить досье хотя бы поверхностно, чтобы к серьезному разговору явиться подготовленным — кому охота разговаривать о деле, когда собеседник не знает элементарной банальщины? Но с другой стороны, именно эта банальщина спасла ему жизнь — будь в ней что-либо серьезное, его взяли бы тепленьким, прямо на вокзале. Отсутствие секретности иногда тоже великая вещь!