К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы

— Сири?

«Да?»

— Посетитель.

Сири приподняла очки. Кто-то стучал в дверь. Боже, она, должно быть, в мыслях была слишком далеко отсюда, слишком далеко, чтобы услышать. Она спрятала блок управления в чехол в глубине тумбочки, свернула полочку, и дверца, издав щелчок, захлопнулась.

— Войдите! — крикнула она.

Дверь отворилась, и тощий маленький человечек, облаченный в блестящие чёрно-белые одежды, провальсировал в комнату.

— Натио Блум. — Сири встала и отвесила поклон.

— Полевой координатор Байджэн! — Поклон Блума был гораздо более театрален, чем её собственный, и она улыбнулась, увидев его. — Если вы до сих пор просто координатор. Может быть, получили повышение во время отсутствия? — Он, вскинув голову, взглянул на Сири.

— Боюсь, это не так. — Она жестом указала ему на табуретку: — Прошу. Как поживаете?

— О, вполне приемлемо, вполне. — Блум сел и положил обе руки на набалдашник своей украшенной лентами трости. — Наши милостивые сэо всё ещё соблаговоляют время от времени давать мне работу, и, конечно, я рад делать всё, что в моих силах для родного бедного мира. — Если это включает обеды в обществе представителей высшего класса и жалобы на то, как ужасно обстоят дела, да.

— И что же вам поручили на этот раз? — спросила Сири.

— Празднования последних прибавлений в Семье. — Гримаса на лице Блума была столь же театральной, как и его поклон. — Вот, пока хоть какая-то работа. А что привело вас обратно в наши края?

Сири не видела причин, по которым не могла быть хотя бы отчасти честной в разговоре с ним. В скором времени всё равно просочатся слухи. Кроме того, если она что и узнала о Блуме во время прошлого визита, так это то, что ему нравилось быть в курсе и для него это имело большое значение.

— Мы пытаемся установить, как и почему умерла мой бывший командир.

— В самом деле? — В голосе Блума звучало удивление. — Полагают, это было ограбление.

Сири пожала плечами и подождала, прежде чем заговорить. В целом люди не любят затянувшегося молчания. И обычно начинают слишком много говорить, чтобы заполнить тишину.

— А-а… — Блум кивнул несколько раз. — Мне следовало знать.

— Знать что?

Блум скривил губы. Метнул быстрый взгляд на дверь.

Но Сири покачала головой:

— Здесь никого, кроме нас.

— Так вот, когда я услышал, что, в частности, вы возвращаетесь, это послужило поводом поверить в кое-какие… слухи.

Брови Сири вопросительно изогнулись дугой, приглашая Блума продолжить. Однако тот заговорил жеманно и уклончиво:

— В самых неожиданных местах неожиданно возникли неожиданные мнения. Подводные течения, странные шепотки в странных местах. — На его губах играла улыбка. — Вы, я уверен, понимаете меня.

И Сири как-то вдруг услышала тот самый шум неустановленного происхождения, появившийся на заднем плане. Шум, который всплывал и исчезал снова, подобно шёпоту в соседней комнате.

Она наклонилась ближе:

— А что они выражают, эти неожиданные мнения?

Но на этот раз Блум отступил. Жеманная улыбка поблекла, и на его лице осталось лишь выражение искренней озабоченности, которое Сири никогда прежде на нём не замечала.

— Что, возможно, на этот раз они зашли слишком далеко, — промолвил он шёпотом. — Что они довели Эразмус до нищеты, поэтому могут позариться на какие угодно другие места. Может, даже покинуть нас, громко хлопнув дверью.

— «Хлопнув»? Что вы имеете в виду? — тихо переспросила Сири.

Но он решительно покачал головой.

— Простите, — быстро произнёс Блум. — Я не могу. Не могу рисковать и вызывать подозрения. Я в самом-то деле пришёл только для того, чтобы дать вам это… — Обычно очень ловкий и уверенный в себе, Блум замялся, добравшись до кармана своего пиджака, и извлёк на свет тоненький белый квадратик. — Это для вашего командира, но я проинформирован о том, что её сейчас нет здесь.

Сири взяла белый продолговатый предмет. Оказалось, что это нечто удивительное — листок настоящей бумаги, плотной, как холст, с оттиснутыми на нём словами.

— Просто приглашение на заседание Совета Почётных и Избранных Граждан. — Блум встал. — Группа ничтожных людишек, занимающихся ничтожными делишками. Впрочем, как и все остальные, — с горечью прибавил он. — Но было бы славно, дабы соблюсти приличия, если бы она пришла.

— Блум, — тихо произнесла Сири. — Если вы надеетесь, что я могу что-то выяснить, почему просто не скажете мне об этом?

Но Блум снова покачал головой:

— Не здесь. Я не могу.

— Это не опасно. Обещаю.

— Нет, — отрезал он. — Вы не знаете… вы не знаете, что они делают, с клерками, с вашей сетью… — Он внезапно замолчал. — Позже. Я скажу где.

Блум выпрямился, вновь обратившись в того самого любезно-обходительного старца, каковым сюда и вошёл, и удалился. Дверь захлопнулась с громким щелчком.

Сири стояла, уставившись ему вслед и вертя в пальцах оставленное им приглашение. «Так. Что ты об этом думаешь?»

— Думаю, лучше приступить к работе.

«Да. Я тоже».

Я проспала двенадцать часов, несмотря на тот факт, что так называемая дверь не мешала проникновению голосов, а через кривое окно постоянно доносился крик длиннохвостых попугаев. Я пробудилась с ясной головой и сильнейшим ощущением голода.

Кто-то бросил моё снаряжение в дальний угол комнаты. Я получила истинное наслаждение от возможности переодеться в чистую форму и осчастливила свои ноги парой свежих носков. Потуже затянув пояс с кучей кармашков вокруг туники, я проверила, на месте ли то, что в них находилось.

Орри уже вернулся. Мои очки лежали рядом со снаряжением. Я подняла их и пристально вгляделась.

Там меня ожидали два сообщения от Дэвида. Я сглотнула и снова пристроила очки в поясной карман. Мне надо было позавтракать. Мне надо было начать контролировать ситуацию.

Я шла по коридору, и в моих мыслях многократно пронеслось слово — трусиха.

Сначала я отправилась в клинику, но Сири уже там не было. Сказали, что её отпустили на рассвете, потому что если она чувствовала себя настолько хорошо, чтобы измучить всех своим занудством, значит, с ней всё в полном порядке. Она догадалась оставить мне записку на обрывке какого-то листа.

«Если у полевого командира найдётся время после завтрака, могла бы она прийти в комнату 356, чтобы проверить диагностический компьютер?»

Ах, все радости раннего утра. И самая главная — моя раздражительность. Неужели моя выздоровевшая подчинённая не придумала ничего лучше? Я затолкала листок в поясной карман и направилась в обшарпанную столовую. Пересекая вестибюль, поймала себя на том, что мой взгляд блуждает из стороны в сторону. Спустя мгновение я осознала, что искала глазами Амеранда Жиро.