Андрей Лазарчук - Предчувствие: Антология «шестой волны»

Проблемы… Заспанный унтер-офицер в вокзальной конторе сначала вообще не хотел отвечать на мои вопросы, а потом, после некоторого нажима, сообщил, что «Фафнир» не стоит ни на каком пути, потому что уже ушёл. Час назад.

Я даже не успел выругаться, а ноги уже сами несли меня обратно, на привокзальную площадь, на стоянку машин. Зачем? Искать моего мотоциклиста. Чёрт меня дёрнул раньше времени его отпустить. Хорошо бы он ещё не уехал…

Он не уехал. Он припарковал мотоцикл под самым фонарем и теперь не торопясь копался в моторе, что-то прочищая. На меня он взглянул чуть удивлённо, но и только.

Я извинился и попросил его оказать мне последнюю услугу: отвезти меня в то же место, откуда он днём меня забрал.

— Хорошо, — сказал мотоциклист. — Вы очень торопитесь?

Я покачал головой. Я, конечно, торопился, но мне не хотелось вновь подгонять потратившего на меня весь день человека. И даже не то что было совестно, а просто — незачем.

Что теперь могли решить какие-то пять минут…

…Автостанция, на которой мы затормозили, была почти пуста. Только у самого въезда на неё небрежно приткнулся чёрный «сателлит», около которого дымил папиросой какой-то штаб-офицер. Я отсалютовал ему с трёх шагов.

— Поручик Рославлев? — спросил офицер внезапно.

Мою фамилию он выговорил хотя и с натугой, но правильно поставив ударение, — помнится, именно это меня тогда удивило больше всего.

Я подошёл и представился, одновременно стараясь разглядеть собеседника. Темнота, вероятно, скрывала мелкие черты, но общий образ складывался вполне: подполковник, лет тридцати пяти, с плохо запоминающимся, но чётким и оформившимся лицом… характерный облик — не солдафон, а скорее военный интеллигент — в Империи, где армия никогда не была прибежищем бездарностей, такие не редкость… на груди, тем не менее, знак за Зимнюю кампанию… о, даже за две Зимние кампании!.. и нашивки за ранения… такое не подделаешь: это не информатор ГТП и не тыловая крыса, а боевой офицер, вполне, по-видимому, приличный парень… но чего же он, интересно, от меня хочет?…

— Не удивляйтесь, пожалуйста, — сказал подполковник. — Я сегодня имел беседу с его превосходительством фельдмаршалом, и он назвал мне ваше имя. А моё имя — Виктор фон Браге. Сотрудник штаба группы армий, ныне ликвидированного.

— И чем же я могу вам помочь?

Браге позволил себе улыбнуться.

— Помочь, кажется, могу я вам. Дело в том, что я выезжаю на север — в штаб-квартиру Реншельда. Везу доклад и ожидаю нового назначения. — Показалось мне в темноте или действительно на последних словах промелькнула ироническая усмешка? — Я отправляюсь не позже чем через полчаса. Предлагаю вам поехать вместе.

Я помедлил, прежде чем ответить. Надо же: я приехал на станцию, чтобы искать попутную машину, и — вот, пожалуйста. Не бывает. Слишком повезло. Ох, странный оттенок у такого везения, странный душок… Это был вывод, основанный на чистейшей интуиции, — но я был уверен, что не ошибся. Не так тут всё просто. Прошлогодней авантюрой с военным переворотом тут отдавало, планом «Молния»… Отсиделся фельдмаршал Линдберг, проконсул Балкан, у себя на периферии — вот и не попал под расследование. И очень похоже, что не он один так отсиделся… А, собственно, чего уж теперь-то бояться: если даже и заговорщики, всё равно — так только интереснее…

Я ещё чуть-чуть подумал — и кивнул.

…Итак, ровно через сутки после моего прибытия в Сплит штабной «сателлит» миновал на выезде из этого города последнюю заставу, полным ходом унося меня обратно на север.

Именно сейчас дала себя знать усталость. Ведь все эти сутки я провёл на ногах.

Подполковник фон Браге пока не обращал на меня особого внимания, и я решил, что ничего плохого не случится, если я позволю себе расслабиться. Может быть, даже заснуть.

Чёрта с два — заснуть. Мысли вертелись в голове ураганом, и разветвлялись, и порождали новые мысли; и было совершенно непонятно, что со всей этой оравой мыслей делать…

Сейчас главное — это вернуться, напомнил я себе.

За окна я старался не смотреть, чувствуя, что пейзажей с меня хватит. Слишком эта страна красивая. Просто картинка золотого века — если не вспоминать про то, что здесь происходит с людьми.

Если на время забыть об этом.

Вдоль дороги тянулись телеграфные столбы. Интересно, не на этих ли самых столбах украинцы из вспомогательных гвардейских частей генерала Шютте прошлой зимой вешали заложников?…

А ещё интересно: как ко всем этим делам относится мой нынешний спутник? Ведь если он находился здесь, то не быть в курсе просто не мог.

Занятная штука — психология имперских офицеров… Впрочем, вся их страна — занятная. Там человеческая жизнь, как весь мир, подчинена сетке законов. Причём жители страны в это реально верят. И именно их вера даёт законам настоящую силу. Там ещё пару веков назад простой крестьянин мог подать в суд на короля и выиграть дело. Я не поверил, когда прочитал такое в книге, но, увидев этот народ воочию, — поверил. Так могло быть. Это логично.

Как логично и то, что за эту правильность, за эту подчинённость законам приходилось время от времени платить прорывами чудовищного, невиданного на нашем континенте варварства.

Всё на свете имеет оборотную сторону. Воля равновесия.

Почему? Почему нельзя просто творить добро — без оглядки на тех, кому ты этим сделаешь хуже? Почему нельзя просто испытывать любовь — без примеси ненависти?…

Потому что таковы законы мира. Мира, в котором невозможно правое без левого и свет без тени.

Будь проклят тот, кто сотворил такие законы.

Что ж, воля твоя…

Даже бунтуя против богов, ты всё равно тем самым служишь им. Вот в чём дело. Вот почему Им наплевать — бунтуешь ты или нет.

И вот почему Третья Империя — обречена.

Эти их ублюдочные вожди — они ведь действительно титаны. Точнее — отражения титанов в осколке зеркала…

Кажется, я сейчас впервые осознал, насколько всё-таки безнадёжно дело проклятых адептов Империи. Каждый удар молота, которым они пытаются разрушить старый мир, одновременно служит постройке мира нового — в котором будут править не они, а их противники, смотрящие на вещи зеркально иначе. Служащие Богам сознательно. Империя послужит им инструментом и будет отброшена. От неё не останется даже пепла.

Впрочем, пепел-то на её месте как раз останется…

Раздумывая обо всём этом, я упустил из виду, что фон Браге перестал притворяться рассеянным и уже некоторое время за мной наблюдает. Неужели пытается угадать, о чём я думаю? Ну-ну… Я постарался ответить ему прямым взглядом.

— Скучно? — спросил он.

Я кивнул, сам не поняв, что имею в виду.

— Очень скучно. Скорей бы доехать хоть куда-нибудь…