Фредерик Пол - Врата

- О, дьявол! - Я отбрасываю ремни и сажусь. - Не возражаешь, если я закурю? - Я знаю, каким будет ответ, но он опять меня удивляет.

- В данных обстоятельствах - нет. Если вам нужно средство, чтобы уменьшить напряжение, я согласен. Я даже подумывал об использовании легкого транквилизатора, если захотите.

- Боже! - говорю я восхищенно и закуриваю... и мне приходится удерживать себя, чтобы не предложить ему сигарету! - Ладно, давай.

Зигфрид встает, разминает ноги и переходит к более удобному креслу. Я не знал, что он может это делать. "Я стараюсь успокоить вас. Боб - говорит он, - как вы, несомненно, заметили. Вначале позвольте сказать вам кое-что о моих способностях - и ваших, - о чем, мне кажется, вы не знаете. Я могу предоставить информацию о любых клиентах. То есть вы не ограничены только теми, у кого был доступ лишь к этому терминалу".

- Не думаю, что понял, - говорю я, когда он замолкает.

- Мне кажется, вы поняли. Или поймете. Но самый важный вопрос, какое воспоминание вы пытаетесь подавить. Я считаю необходимым, чтобы вы его разблокировали. Я подумывал предложить вам легкий гипноз, или транквилизатор, или даже приглашение на сеанс человека-психоаналитика, и все это в вашем распоряжении, если захотите. Но я заметил, что вы чувствуете себя относительно комфортабельно в обсуждении того, что вы считаете объективной реальностью, в отличии от вашей придуманной реальности. Так что я хотел бы обсудить в этих терминах один эпизод из вашего прошлого.

Я старательно стряхиваю пепел с кончика сигареты. Он прав: пока разговор идет абстрактный и безличностный, я могу говорить о чем угодно. "Какой эпизод, Зигфрид?"

- Ваш последний полет с Врат, Боб. Позвольте освежить вашу память...

| ОТНОСИТЕЛЬНО ПИТАНИЯ

|

| В. Что ели хичи?

| Профессор Хеграмет. То же, что и мы, вероятно.

| Я думаю, они были всеядными, ели все, что

| попадалось. Мы вообще-то ничего не знаем об их

| диете, если не считать сведений о полетах к

| оболочкам.

| В. Полеты к оболочкам?

| Профессор Хеграмет. Зафиксированы по крайней

| мере четыре курса, которые вели не к другим

| звездам, а пролегали в окрестностях Солнечной

| системы. В районе кометных оболочек, примерно в

| половине светового года. Эти полеты были признаны

| бесполезными, но я так не считаю. Я предлагал

| комиссии присудить за них научные премии. Три

| полета завершились в метеоритных роях. Четвертый -

| в районе кометы, все в ста астрономических

| единицах от Солнца. Метеоритные рои - это обычно

| остатки старых комет.

| В. Вы хотите сказать, что хичи питались кометами?

| Профессор Хеграмет. Они ели то, из чего

| сделаны кометы. Вы знаете, из чего они состоят?

| Углерод, кислород, азот, водород - те же самые

| элементы, что вы едите за завтраком. Я считаю, они

| использовали кометы как источник для производства

| пищи. Я считаю, что рано или поздно в районе комет

| будет обнаружена пищевая фабрика хичи, и тогда,

| может быть, никто больше не умрет с голоду.

- Боже, Зигфрид!.

- Я знаю, вам кажется, вы все прекрасно помните, - говорит он, правильно интерпретируя мое восклицания, - и в этом смысле я не считаю, что ваша память нуждается в стимулировании. Но в этом эпизоде интересно то, что вы тщательно скрываете все сферы ваших личных затруднений. Ваш ужас. Ваши гомосексуальные склонности...

- Эй!

- ... которые не являются ведущей тенденцией вашей сексуальности, Боб, но из-за которых вы тревожились больше, чем они заслуживают. Ваши чувства к матери. Огромное ощущение вины, которую вы чувствуете за собой. И прежде всего - женщина, Джель-Клара Мойнлин. Все это снова и снова повторяется в ваших снах, Боб, хотя вы не всегда можете это распознать. И все это присутствует в этом одном эпизоде.

Я гашу сигарету и осознаю, что курю одновременно две. "Не понимаю, при чем тут моя мать", - говорю я наконец.

- Правда? - Голограмма, которую я называю Зигфрид фон Психоанализ, поворачивается к углу комнаты. - Позвольте показать вам изображение. - Он поднимает руку - чистый театр, да и только, - и в углу появляется женская фигура. Видно не очень ясно, но женщина молода, стройна. Она сдерживает кашель.

- Не очень похоже на мою мать, - возражаю я.

- Нет?

- Ну, - великодушно говорю я, - вероятно, лучше ты не можешь. Я хочу сказать, что у тебя нет данных, кроме моего нечеткого описания.

- Это изображение, - мягко говорит Зигфрид, - составлено на основе вашего описания девушки Сузи Эрейра.

Я зажигаю новую сигарету с некоторым трудом, потому что руки у меня трясутся. "Ну и ну! - говорю я с искренним восхищением. - Снимаю перед тобой шляпу, Зигфрид. Конечно, - говорю я, испытывая легкое раздражение, - Сузи была, о Боже, всего лишь ребенком. И теперь я вижу, что некоторое сходство есть. Но возраст не тот".

- Боб, - спрашивает Зигфрид, - сколько лет было вашей матери, когда вы были маленьким?

- Она была очень молодой. - Немного погодя я добавляю:

- Кстати, выглядела она гораздо моложе своего возраста.

Зигфрид дает мне возможность посмотреть еще немного, затем снова взмахивает рукой, и фигура исчезает, а вместо нее внезапно появляется изображение двух пятиместников, соединенных шлюпками: они висят в пространстве, а за ними... за ними...

- О, Боже, Зигфрид! - говорю я.

Он ждет.

Что касается меня, то он может ждать вечно; я просто не знаю, что сказать. Мне не больно, но я парализован. Я ничего не могу сказать и не могу двинуться.

- Это, - начинает он негромко и очень мягко, - реконструкция двух кораблей вашей экспедиции в непосредственной близости от объекта НН в созвездии Стрельца. Это черная дыра или, более точно, сингулярность в состоянии чрезвычайно быстрого вращения.

- Я знаю, что это такое, Зигфрид.

- Да. Знаете. Из-за этого вращения относительная скорость того, что называется порогом событий сферы разрывности Шварцшильда превышает скорость света, и потому объект не является на самом деле черным: его можно видеть в так называемом излучении Черенкова. Именно поэтому, а также из-за необходимости изучить другие аспекты сингулярности, ваша экспедиция и получила гарантированную премию в десять миллионов долларов, которые, вдобавок к различным дополнительным выплатам, и составляют основу вашего теперешнего состояния.

- И это я знаю, Зигфрид.

Пауза.

- Не скажете ли, что еще вы об этом знаете, Боб?

Пауза.

- Не знаю, смогу ли я, Зигфрид.

Снова пауза.

Он даже не побуждает меня попробовать. Он знает, что ему этого не нужно. Я сам хочу попробовать и начинаю подражать его манерам. Есть тут что-то такое, о чем я не могу говорить, что-то пугающее меня до мозга костей: но, помимо этого главного ужаса, есть нечто, о чем я могу говорить, и это нечто - объективная реальность.