Екатерина Белецкая - Огонь и ветер

– Чего вы там делите? – поинтересовался Ри.

– Он принёс водку, – мрачно сообщил Ит.

– Да?.. Ну и хорошо, – Ри высунулся в прихожую. – Ну принёс и принёс. Выпьем. Чего на неё, смотреть, что ли?

– Ещё один, – безнадёжно констатировал Ит. – Ладно. Так и быть. Но учтите оба, что эта – последняя. Если кто-то купит ещё раз – вылью. Я не шучу.

– Да я уже заметил, – Ри с интересом посмотрел на него. – Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы этот Павел был прав, – объяснил Ит. – Я не хочу думать, что мы действительно превратились… в безвольных тварей. В алкашню, которая за бутылкой прячется от всего на свете. В тупое быдло. Кто-то не согласен?

Скрипач смотрел на него неподвижным пристальным взглядом. Потом взял бутылку, скрутил с неё пробку и, отодвинув с дороги Ри, прошёл на кухню. Послышалось бульканье, через полминуты Скрипач вынес пустую бутылку и поставил возле двери.

– Я её вылил, – сообщил он. – В раковину. Ит, прости. Ты прав. Это действительно… больше не повторится. Ладно, пошли макароны варить, а то жрать хочется так, что сил уже никаких нет.

Следующий день они потратили на поиски машины – вечером надо было забирать аппаратуру, а в руках утащить анализаторы, больше сотни дополнительных датчиков и общую станцию было совершенно немыслимо. На машину, посовещавшись, решили тратить не больше пятидесяти тысяч, а лучше ещё меньше, но после поездки и первых же смотрин поняли, что за пятьдесят они ничего пристойного найти не сумеют. Экземпляр, который им был предложен, категорически отказывался заводиться – хозяин спокойно пояснил, что она при минус двадцати и не заведётся.

– А при скольких заведётся? – поинтересовался Скрипач.

– Ну, в минус десять заводится…

– Значит, в минус десять и придём.

На том и уехали. Следующую машину даже смотреть не стали – это было ещё большее старьё.

– …Ри, вот сам подумай. Нереально за полтинник, – Скрипач стоял, придерживаясь рукой за поручень, а Ит и Ри сидели. Ехали они в автобусе, который вёз их обратно. – Можно бесплатно найти металлолом на свалке и починить. Всё дешевле обойдётся.

– Уже вижу, – мрачно ответил Ри. – У нас нет времени чинить.

– И что ты предлагаешь?

– Купим подороже и будем устраиваться на работу.

– А настоящую работу когда делать? – безнадёжно поинтересовался Скрипач. – В сутках тут… эээ…

– Как везде в Сонме, двадцать четыре часа, – хмыкнул Ит. Он снова что-то читал с планшетки. Всемирная Сеть тут была почти повсюду, в автобусах, разумеется, стояли передатчики; доступ к объявлениям о продажах и покупках оказался по большей части бесплатным, и он читал всё подряд, стремясь поскорее разобраться – и с ситуацией на планете, и с их бытовыми проблемами. – Народ, тут поблизости ещё продают. На картинке вроде бы ничего…

– Сколько просят? – Ри поднял голову.

– Сотню. Но написано, что есть торг. Десятку скинут, наверное. Рискнём?

– А жрать мы что будем? – прищурился Скрипач.

– Как это что? – удивился Ит. – Макароны, конечно. С хлебом.

– Спасибо, обрадовал…

– Какая модель? – Ри наклонился к Иту.

– «ЗИЛ-06», повышенной проходимости, – Ит повернул к нему планшетку. – Если не совсем развалина, то нам будет самое то. Большинство точек за городом, а у этой машины полный привод. Ещё мы с Рыжим с ней немножко повозимся…

– Вот любишь ты всякие железки, – упрекнул Ри.

– Ну и что в этом плохого? – удивился Ит. – В общем, поехали смотреть. Ри, звони ты. У тебя голос самый представительный.

…Телефоны им Павел тоже выделил. С прослушками, разумеется. Но они сделали вид, что не заметили – впрочем, пока что им скрывать было особенно и нечего.

Срослось.

Скрипачу машина понравилась сразу и безоговорочно – да, потрёпанная и потасканная, да, кузов местами с ржавчиной и сколами по краске, да, салон самый простой, но при этом – за ходовой и двигателем явно следили, машина завелась сразу же, несмотря на крепчающий к вечеру мороз, и дорогу она держала хорошо: хозяин сам предложил «прокатить, чтобы показать».

Сошлись на девяноста тысячах и поехали оформлять передачу собственности. По дороге отзвонились Павлу, предупредили, что задерживаются. Павел озлился, но Ит был неумолим: спокойно объяснил, что они не вьючные животные и на горбу таскать по двадцать килограмм железа каждый во время выездов не собираются.

– Другие таскают, и ничего, – проворчал Павел. – Чем вы лучше?

– Это их личное дело, – парировал Ит. – Мы не лучше и не хуже. Но таскать не будем, так и знайте.

– Это мы ещё посмотрим, – процедил Павел.

– Угрожаете? – спокойно спросил Ит. Ответом ему было молчание. – Зря. Мы сейчас всего лишь создаём себе условия для того, чтобы работать полноценно. С отдачей. Если вы этого не понимаете, то придётся объяснять…

– Не трудитесь. Ладно, так и быть. В этот раз обойдёмся предупреждением, но в следующий раз получите последствия.

– Какие?

– В своё время узнаете, – и Павел отключился.

Ит повертел телефон в руках и сунул в карман. Подумал с минуту, вытащил, снял крышку, присмотрелся.

– Ни у кого нет ничего остренького? – осведомился он.

– В бардачке гляньте, – посоветовал хозяин машины, который сидел за рулём. – Там, кажись, отвёртка была. Сойдёт?

– Сойдёт. Клемму хочу подогнуть, батарейка отходит, – Ит зевнул. – Ага, спасибо большое.

Пока оформляли машину и выписывали доверенности, он снял прослушки с телефонов Ри и Скрипача. Выглядели они как крошечного размера капельки то ли клея, то ли пайки, но снялись достаточно легко. Потом, пока везли хозяина с деньгами обратно домой, он сидел и думал – а зачем, собственно, я это сделал? Не стал юлить, хитрить, осторожничать, а просто взял, снял прослушки и бросил в укатанный колёсами снег?

Надоело, понял он. Сделал не «потому что», а «чтобы». Чтобы ощутить себя не микробом под микроскопом, а свободным. Чтобы знать, что никто в мире, кроме Рыжего, не слышит, как я сплю. Чтобы даже в очередной тюрьме знать, что свобода всё же существует…

Мимо тянулся город, окраинный, тёмный. Нет, улицы, что пошире, освещались отлично, а вот часть дворов тонула во мгле зимнего вечера. Дома были не то чтобы уж совсем однотипные, но похожие друг на друга, и без архитектурных излишеств – по большей части или светло-серые, или грязно-белые бетонные коробки, побольше и поменьше. Кирпичных домов, как в центре, тут не было вовсе, сплошь блочное строительство. Кое-где в окнах горел свет, но, видимо, было ещё слишком рано, большинство людей с работы пока не вернулось.