Екатерина Белецкая - Огонь и ветер

Из кухни они притащили настольную лампу и на листе бумаги разложили оба датчика. Нечётный был действительно тюнером. Практически обычным тюнером.

А вот чётный…

– Рыжий, ты понимаешь, что это по сути дела – прибор, с помощью которого можно включать точки? – Ри, вооружившись лупой, найденной в комнате, рассматривал внутренности псевдодатчика. – Ведь это активатор. Но не такой, какие были у нас… Чёрт, как жаль, что Берта не здесь, – с досадой констатировал он. – Вот уж кто бы понял, что тут к чему, так это она.

– Её тут нет, поэтому придётся тебе. Слушай, а это не опасно?

– Что?

– То, что по условиям их экспериментов мы должны находиться на площадках, в центре? – Скрипач нахмурился. Он сидел рядом с Ри, накручивая на палец прядку волос. Ри на автомате взял его за руку и с силой положил руку на стол, прижав своей. Скрипач встряхнул головой. – Извини. Я опять, да?

– Ничего страшного, – отмахнулся Ри. – Нет, я не думаю, что это опасно. Потому что оно работает совсем не так, как порталы Терры-ноль. Если вообще способно работать…

– Думаешь, не способно?

– По двум площадкам я не сумею понять, способно или нет. Смотри, – Ри выпрямился. – В любом случае, для активации любой площадки нужна противофаза. Тут её нет. Соответственно, нет и опасности.

– Ага, – Скрипач кивнул. – Тогда получается по аналогии с исследованием первых гексов на Терре, так? Там мы бродили по всем площадкам, и ничего с нами не было.

– Вроде того, – согласился Ри. – Меня смущает, что существуют другие группы. Откуда мы знаем, может быть, где-то бродит кто-то ещё и… включает как раз противофазу. Если это так, то нам вполне существенно может прилететь откуда-то… – Он медленно перевёл взгляд на Скрипача. – Рыжий, а ведь может. И ещё как может! Вот для чего нужно точное время для проведения каждого опыта.

Они уставились друг на друга.

– Они не знают соответствий, – твёрдо сказал Скрипач. Ри тут же согласно кивнул. – Они научились вычислять точки, но законы Терры-ноль тут не работают, и они не знают, что с чем и по каким законам взаимодействует…

– Согласен. Корреляция отсутствует, – Ри хлопнул себя по коленке. – Но до чего-то они уже дорыли, оттуда и этот план. Который действительно показался нам странным…

– Минное поле, – ухмыльнулся Скрипач. – Вот так живёшь и не знаешь, что ты, оказывается, сапёр. А оно вон как. Русская рулетка…

– В Русском Сонме только в русскую рулетку и играть, – Ри отхлебнул остывшего чаю. – То, что мы попали, я знал. Но не думал, что мы настолько хреново попали.

– Интересно, что Ит расскажет, когда приедет, – заметил Скрипач. – Что-то мне подсказывает, что он за это время тоже что-то нарыл. И это что-то совсем не сахарное. А скорее наоборот.

Ит вернулся в первом часу ночи, уставший, измотанный и продрогший – печка в машине барахлила, то работала, то нет. Пока он отогревался чаем и поспешно ел свою порцию ужина, они не решались к нему приставать. Видели, что замучился за этот день так, что мало не покажется. Однако после чая Ри всё-таки рассказал то, что они со Скрипачом поняли, и продемонстрировал разобранный датчик-активатор.

– Угу, – согласился он. – Что-то подобное я и предполагал. Вы молодцы, конечно, но у меня тут тоже кое-что интересное есть.

– Что, например? – с интересом спросил Ри.

– Ну, например, когда ты едешь по дороге, а через дорогу проплывает ванна – это как? – прищурился Ит.

– Чего?! – в один голос ошеломлённо спросили Ри и Скрипач.

– Ну вот так, – пожал плечами Ит. – Я чуть в кювет не улетел. А мне спокойно объяснили, что тут это вполне в порядке вещей. И что бывает и не такое. А гораздо круче. Что…

– Да подожди ты! – взмолился Скрипач. – Какая ванна, объясни ради бога?!

– Белая. Чугунная. С душевой лейкой сверху.

– ……, – проговорил Ри.

– Не матерись, – попросил Скрипач.

– Ладно, не буду. А как это было?

– Хорошо, что медленно ехали. Забрал я этих социологов, там же, рядом – оказывается, они уже тут работали раньше, и про то, что Павел моральный урод, и машину не пришлёт никогда, отлично знали. Муж и жена, очень даже славные ребята, надо сказать. – Ит зевнул, прикрыв рот ладонью. – В общем, погрузились, сели. Едем. Вёл я тихонько, потому что дорогу замело, и чёрт его знает, что там, под снегом. Ну и… – Он пожал плечами. – Дорога пустая совершенно, и тут из метели выплывает эта ванна. Нам наперерез. Я по тормозам, машину занесло. А эти ржут. Спокойно, говорят. Мы, мол, эту ванну тут десятый раз уже видим. Не только мы её видели.

– И что? – Ри ошалело потряс головой.

– Да ничего. Уплыла куда-то в ночь. Но знаете, зрелище того, сильное. Едешь, не трогаешь никого, и внезапно – ванна.

– Ладно, это мы посмотрим, – Скрипач усмехнулся. – А что социологи тебе рассказали интересное?

– Рассказали, что тут в принципе неплохо работать, а ко всякой паранормальщине вполне можно привыкнуть. В людных местах её нет, а вот в относительно спокойных – встречается. На точках, говорят, её тоже полно. Они сами на точках не бывают, но слышали про эту чертовщину немало.

– Мы не видели, – вставил Скрипач.

– Это пока, – успокоил Ит. – Подозреваю, что ещё увидим. Они сказали, что обычно призраки никого не трогают…

– Обычно? – нахмурился Ри.

– Ну да, обычно, – подтвердил Ит. – Чаще всего, по их словам.

– Так…

– Ри, если ты про лёд, то не начинай всё сначала, – взмолился Скрипач. – Лёд проломился сам.

– Не понял, – нахмурился Ит.

Скрипач застонал сквозь стиснутые зубы.

– Ри считает, что это диверсия, – сообщил он.

Ит с недоумением поглядел на Ри. Тот ответил безмятежным взглядом, затем дёрнул плечом.

– Мне могло показаться. А могло и не показаться. Не знаю.

Дальше стали снова, уже по второму кругу, разбираться с датчиками, но через полчаса Ит запросил пощады – ему очень хотелось спать. Ри подумал, что это, в принципе, тоже изменилось. Раньше они по нескольку дней не спали, что он, что Скрипач с Итом. А теперь они все расползаются по кроватям, едва только наступит полночь, и встают в семь утра, причём с трудом. Потому что проспать хочется до девяти. Или, что лучше, до десяти. И даже если встать в десять, то в зеркале отражается опухшая помятая рожа. Совершенно не выспавшаяся, надо сказать. Усталая и грустная рожа, которой обидно, что вообще надо вставать.

Это что, старость?