Илья Стальнов - Нереальная реальность

– Мы вас проведем в Лабиринт, – продолжил офицер второй ступени. – А потом, если вы найдете Ключ, доставим к хранилищу грандаггоров.

– Лабиринт охраняется, – сказал Лаврушин.

– Только часть его под охраной, – пояснил Строн. – Там такие катакомбы, что перекрыть их все невозможно.

– Кроме того, вас поведет Типинус, – многозначительно добавил Комсус рен Таго.

– Кто?

– Великий Отшельник, – пояснил Комсус рен Таго. – Хранитель лабиринта. Ему сто восемь лет, из них пятьдесят он провел в Лабиринте. И никто не знает эти крысиные норы лучше, чем он. Кунан, избрав резиденцией Святилище Дзу, естественно, Отшельника оттуда погнал.

– Попер конкурента, – усмехнулся Строн. – Звездоликий у нас пророк. А какие еще пророки могут быть рядом с ним? В общем, настоящих пророков он не терпит. Мы старика приютили. И вот он пригодился. Ну что, завтра в Лабиринт?

– Договорились, – кивнул Лаврушин.

– Договорились, – скривился Комсус рен Таго. – Вы нас приперли к стенке. И мы вынуждены идти у вас на поводу. До завтра, таниане.

«Завтра» – в этом слове была какая-то завершенность. Лаврушин поверил, что эта сумасшедшая карусель движется к завершению.

Офицер и Комсус рен Таго ушли.

– Постарайтесь не обижаться на Комсуса, – сказал Строн.

– Как можно обижаться на него? – произнес Степан. – Он – сама любезность.

– Комсус ничего не хочет для себя. Он историк. Большой ученый. Он был моим учителем. Жил книжным червем, в мире призраков прошлого. А потом его мир разбили. И ему пришлось пережить столько, сколько не по силам человеку.

Строн задумался, его глаза затуманились.

– Сейчас «Союз правдивых» во многом держится на его непоколебимой убежденности. На его несгибаемой воли. Вот только характер у него от такой роли испортился. Неудивительно. От такой жизни мы быстро учимся ненавидеть. И еще быстрее забываем, что такое сострадание и прощение…

– Да, дела-а, – опять не к месту протянул Степан…

Строн остался с землянами. Остаток дня он был не слишком разговорчив. Расположившись за огромным столом, на котором можно было устроить небольшую дискотеку, он углубился в какую-то книгу, отчеркивая карандашом нужные ему места.

Вечером тележка, выкатившаяся из стены, привезла кувшин с отваром, напоминающим чай и кофе одновременно. Так же на ней было несколько изысканных блюд. Вся компания предалась трапезе. И за ней Строн разговорился.

Оказалось, что он может быть веселым, интересным собеседником. Вот только все рассказы носили отвлеченный характер. О своих знакомых и о себе он не распространялся, по укоренившейся привычке не расспрашивал и о других. Неписанные правила по этому поводу грубо нарушил Лаврушин, задав лобовой вопрос:

– Строн, а откуда вы знаете Кроса?

– Это не имеет значения, – лицо Строна помрачнело, он уставился в чашку с дымящимся «кофе-чаем».

– Извините, – смутился Лаврушин. Он терпеть не мог топтаться на больных мозолях людей.

– К сожалению, – сказал, помолчав, Строн, – для меня это еще имеет значение. Есть долги, которые мы должны заплатить. Или умереть.

Высокий стиль изложения сейчас не коробил Лаврушина. Было заметно, что речь идет о наболевшем.

– Вам действительно интересна эта история? – спросил Строн, отхлебнув отвара и окинув землян печальным взором.

– Но если вы не хотите… – смутился Лаврушин.

– А, все равно. Теперь мы идем по одному канату.

Строн задумчиво забарабанил пальцами по столу. Потом осведомился:

– Вы что-нибудь слышали о семьюстах семьях?

– Элита Джизентара, – кивнул Лаврушин.

– Была. Тысячу лет. До последних времен. Реальная власть – у семисот семей. Реальная собственность – у семисот семей. Но и ответственность за Джизентар – она тоже была у семисот семей.

– Что-то не слишком часто они вспоминали об ответственности, – буркнул Степан.

– Как выходило… Среди них были подвижники и подонки. Злодеи и святые. Но они были основой единства Великого Джизентара.

– И вы – из одной из семисот семей, так? – спросил Лаврушин.

– Вы догадливы. Мой род по семейным преданиям берет начало от первоцивилизации.

– Грандаггоров?

– Да. Хотя, скорее всего, это сказка… Были семьсот семей. Была элита. Был Джизентар.

– И есть.

– Нет. Тот Джизентар – с немного анархистским, свободным духом, постоянно кидающейся в крайности, не жалеющий не себя, ни врагов – в нем кипела жизнь. В нем творились злодеяния, но были и высокие полеты духа. Кунан покрыл мой город льдом. Он – достойный сын своего отца.

– Отца?

– Великий Змей его отец… Придя к власти, укрепившись, конечно, Кунан уничтожил старую элиту и создал новую – из тупоголовых, преданных ему негодяев. Но во времена моей молодости семьсот семей были еще в силе, образовывали замкнутую структуру. И Крос был моим другом.

– Он тоже из семисот семей?

– Совершенно верно. Наши дома стояли по соседству в оцепленном полицейскими районе, куда не проскользнула бы и блоха, не имей она соответствующего допуска. Мы ходили с Кросом в одну школу. Как положено, оттачивали свои умы и тела, занимались планеризмом и гонками на скоростных моторных лодках. Как водится, поступили в Высочайшую школу военного искусства. Мы были молоды. Мы были глупы. Мы привыкли, в силу своего положения, не замечать ничего вокруг – ни бесконечных переворотов и заварушек, которые мало затрагивали нас, ни даже обрушившейся смертельно эпидемии Липкой простуды. Мы знали, что вскоре мы окончательно повзрослеем, и тогда придется участвовать в этих играх. Но когда это будет? Сначала надо получить офицерский чин, а затем… Как получится… Мы были защищены от всех невзгод.

– Под бронеколпаком.

– Точно. Мы не задумывались, что есть долг в высоком смысле этого слова. Мы считали, что мир вокруг нас неизменен. И что этот мир создан для нас.

Он перевел дыхание, потянулся к дистанционному пульту, нажал на кнопку, через полминуты появилась тележка с еще одним кувшином дымящегося отвара. Строн налил жидкость в чашку. Все это время земляне молчали, будто боясь потревожить рассказчика, как боятся спугнуть неловким движением пугливую птицу. Отхлебнув глоток, он продолжил рассказ.

– Да, мы были легкомысленны, считали себя благородными, отлично воспитанными, истинными властителями города. Чтобы вывести нас из этого состояния самолюбования, показать, кто есть кто, нужна была хорошая взбучка. И она пришла.

– Кунан пришел к власти?

– Точно. Двадцать пять лет назад Звездоликий прогрыз зубами дорогу к вершинам власти.

Лаврушин удивился. Судя по внешнему виду Строн никак не дотягивал до полтинника, который по его рассказу должен был ему стукнуть. Чудеса геронтологии.