Илья Стальнов - Нереальная реальность

Он сел под гром аплодисментов.

– Ладно, – прошептал Степан. – Все ясно. Поехали обратно.

– Как обратно? – возмутился Лаврушин. – Я по телевизору только эту передачу и смотрю.

– Вот и досмотришь ее по телевизору. Все выяснили. Проверили. Хреновина работает. Пора и честь знать.

– Обратно, – пугающе задумчиво протянул Лаврушин.

Степан с самыми дурными предчувствиями уставился на него.

– Насчет обратно я еще не думал, – продолжил Лаврушин.

– Что? Это как не думал?

– Закрутился. И эта проблема совершенно выпала. Но ничего – со временем я ее решу.

Степан побледнел и сдавленно прошипел:

– Это что же – мы навсегда здесь останемся?

– Да не нервничай. Через шесть часов бензин кончится. Мотор заглохнет. Мы вернемся автоматически.

– Шесть часов, – произнес Степан мрачно, но с видимым облегчением.

Тем временем на сцене появился новый предмет обсуждения – механизм, похожий на огромный самогонный аппарат. По всему было видно, что он тоже создавался из отходов производства. Внесли сие творения два изобретателя – широкоплечий, лысый, что колено гомо сапиенса, усатый, что Тарас Бульба мужчина лет под полтинник, и вихрастый шустрый молодой паренек, напоминающий гармониста из старых фильмов.

– Це пыле и дымоулавливатель, – неторопливо, густым басом произнес лысый, неторопливо указав могучей дланью на прибор.

– А для чего он? – спросил очкарик из президиума.

– Як для чего? Шоб пыль и дым улавливать.

– Как он действует? – спросил председательствующий.

– Так то ж элементарно. Вот вы, на задних рядах, будь ласка, засмолите цигарку.

Нашлось несколько добровольцев. Когда над задними рядами поплыл дым, изобретатель включил тумблер, сделанный из черенка пожарной лопаты. Дым моментально исчез.

– А какой принцип? – не отставали от лысого.

– Так то мой малой лучше расскажет.

«Гармонист» выступил вперед и начал тараторить:

– Диффузионные процессы в газообразной среде, согласно уравнению изменчивых состояний Муаро-Квирцителли…

Лысый отошел в сторону и встал неподалеку от Лаврушина.

– Простите, можно вас, – прошептал Лаврушин, приподнимаясь с места.

– Що?

– Вы детали на свалке брали?

– А як же. Главный источник для нашего брата. Супермаркет и Эльдорадо, можно сказать.

– Я вас там видел.

– О. А я бачу – лицо знакомое.

– Мне ваш аппарат понравился. Только из-за того, что у вас стоит маленький чугунок, а не большая алюминиевая кастрюля, меняется синхронизация. И эффект падает. Кстати, такую кастрюлю я вчера нашел. Позвоните мне…

Лаврушин нацарапал на бумажке номер телефона и протянул лысому изобретателю.

– Ну спасибо, ну уважили, – зарокотал тот.

Когда лысый отошел, Степан прошипел:

– Ты чего? Зачем телефон дал? Это же другой мир!

– Ох, забыл.

Тем временем «гармонист» нудно вещал:

– График охватывает третью и четвертую переменную…

Лысый не выдержал и перебил его:

– Николы, ты просто скажи – там такое поле создается, что всю дрянь из воздуха как магнит тянет.

Тут вскочил набивший всем оскомину бородатый скептик. В отличие от людей творящих, которые еще не знают, что могут, он знал, что не может ничего, а потому обожал поучать и разоблачать:

– А, так сказ-з-зать научная экспертиза?

– Так цеж разве экспертиза? – лысый вытащил из кармана небрежно сложенный в несколько раз и изрядно потертый листок. – У них там в НИИ сто человек над этой проблемой головы ломают – да так ничего не придумают. А, значит, и мы тоже ничего не можем придумать. Це экспертиза?

– Что меня, так скз-зать настораживает, – затеребил скептик бороду. – Есть, так скз-зать магистральные пути развития науки. Все большие открытия совершаются, так скз-зать, большими коллективами. Игрушки, мелочь, усовершенствования – тут просто раздолье для народного творчества. Но тут – большая проблема…

– Эй, там, на галерке, будь ласка, засмоли.

Поплыл сигаретный дым. Лысый дернул рубильник – дым исчез. Перевел его – дым появился.

– Но я не договорил.. Значит, так скз-зать, магистральный путь…

Лысый вновь взялся за рубильник – дым исчез.

– Братцы! – вскочил деревенский защитник изобретателей. – Человек творчество проявил! Ум, совесть вложил. Душевнее надо, братцы! А вы – магистраль.

– Но существуют, так скз-з-зть…

Лысый дернул за рубильник – дым исчез.

– Так сказ-зать… – донесся возбужденный голос скептика.

Чем кончилось дело – друзья не слышали. Они очутились во дворце съездов, где сейчас проходил заседание Верховного Совета, где выпервые за долгие годы были представлены различные политические движения. Рядом был пресловутый пятый микрофон – центра политических вихрей и скандалов, к которому рвались как к спасательному кругу все сотрясатели политических основ. Вот и сейчас к нему выстроилась длинная очередь. В него вцепился поп, похожий в длиной рясе, похожий на бомжующего Мефистофеля, и что-то истошно орал про тридцать седьмой год и ГУЛАГ. Обсуждали, похоже, какую-то поправку, но какую… Щелк – опять другая картинка.

Дальше пространства начали меняться быстро. Путешественники за несколько минут побывали на свиноферме в Голландии с довольными, обладающими всеми мыслимыми и немыслимыми гражданскими правами свиньями. Затем перенеслись на квартиру писателя Астафьева. С приема в Белом доме а Вашингтоне их вытолкали взашей и на полицейской машине повезли в участок. Лаврушин сказал, что они русские, и полицейский восторженно, сугубо по-английски заорал: «О, русский шпион». К счастью, репортаж закончился, и друзья очутились в кооперативном кафе, где успели ухватить кой-чего съестного, прежде чем исчезнуть. Дожевать бутерброды с севрюгой они не успели – перенеслись в Антарктиду, прямо в центр пингвиньего стада, к счастью оказавшегося неагрессивным – и тут стало от холода ни до чего. Едва не обледенели, но подоспел репортаж об испытании новой роторной линии.

– А если покажут открытый космос? – Степан тряс Лаврушина за плечи. – Или мультфильм?

– Даже и не знаю, что сказать.

Дальше пошли такие передачи, будто специально призванные доставить массу удовольствия. Венеция. Рим. Сафари в Африке. Друзьям оставалось только радоваться жизни.

– Какой отдых, – лениво потянулся Лаврушин в шезлонге на берегу Средиземного моря. – Какие возможности для индустрии развлечений.

– Неплохо, – Степан огляделся на нежащихся в лучах солнца людей, на белокаменный прекрасный город на другой стороне залива, поднял с песка ракушку и швырнул ее в море.

Ласкающий взор пейзаж исчез, будто и не было вовсе. Путешественники оказались в темном, пыльном углу. Сердце у Лаврушина куда-то ухнуло в предчувствии больших неприятностей.