Илья Стальнов - Нереальная реальность

– И чего узнать?

– Большой Японец.

– Большой Японец, Большой Японец, – забормотала старуха, продолжая вертеть ложкой в отваре. – Большой Японец. Тьфу, вспомнила.

– Знаете?!

– Слыхала. В Ла-Бананосе он.

– А где именно?

– Ох, не знаю… Вам, конечно, тут все незнакомо. Вы же из другого измерения.

– Да с чего вы взяли?

– А то не видно? Эх, добрая моя душа. Люблю людям помогать. Направлю-ка вас к моему амиго – дону Рубакису. Я ему так одну богачку приворожила, всю жизнь вместе прожили. Как голубки, – слеза покатилась по ее щеке.

– Если не затруднит. В долгу не останемся.

– Вижу в вас честных сеньоров… А как там в пространствах насчет мобилизации? Ничего не слышно?

– Чего?

– Мобилизации… Я-то стара стала. Да и не нравится мне все это. Не по моей части.

– А кто мобилизует?

– Вы ничего не знаете? Везет… Записывай адресок-то.

В ворохе бумаг и счетов в углу удалось найти золотой «Паркер». Степан записал адрес. Лаврушин положил на столик со снадобьями сто долларов.

– Большие деньги, – покачала головой донна Люсия.

– А, – махнул рукой Лаврушин.

– Очень большие деньги.

Купюра исчезла в тряпках.

– Автобус до Ла-Бананоса завтра в семь утра, – сообщила напоследок старуха.

Ночь друзья провели беспокойную. Спали по очереди, ожидая, что опять заявится Фредди со своим дурным юмором. Каждый бодрствующий в напряжении смотрел на друга, пытаясь не проморгать признаков начала стычки в загадочных глубинах сна со злобным властелином сновидений. Но, похоже, Крюгер потерял след…

– От донны Люсии? – спросил дон Рубакис – тучный мужчина с пышными усами, по большей части лысый, а где не лысый – там седой. Растительность будто перекочевала с его головы на руки и грудь. Он был в белом костюме и с револьвером за поясом.

– От нее, – кивнул Лаврушин, ожидая, что их сейчас выкинут вон.

– Ах, донна Люсия, – взор дона Рубакиса затуманился воспоминаниями. – Ах, молодость… Как же, как же. Я обязан ей всем. Где вы остановились?

– Пока нигде. Найдем тихий отель, – сказал Степан.

– Ни в коем случае! У меня большой дом. У меня большая семья. У меня много гостей. Еще двое не помешают.

– Вы любезны.

– Нет, это вы любезны, что согласились быть моими гостями.

– Но наша любезность ни в какое сравнение не идет с вашей, – решил поупражняться в политесе Степан.

– Что же, – согласился дон Рубакис. – Наверное, так и есть.

После того, как друзья расположились в гостевой комнате, их снова пригласили к хозяину дома в просторную залу с камином.

– Вы что-то говорили о своих делах? – рассеянно осведомился он, теребя золотую с бриллиантом заколку пальцем, сдавленным массивным рубиновым кольцом.

– Вы ничего не слышали о Большой Японце? – спросил Лаврушин.

– Нет.

– Он же Змеевед. Он же Великий Чак.

– Не слышал, – Дон Рубакис указал на стаканчики с виски. – Угощайтесь.

– Он очень нужен нам, – жалостливо произнес Лаврушин.

– Ну что же. Если он в городе, мы найдем его…

Они выпили с хозяином дома. Тот занял у них каких-то полтора часа разговорами о своих домашних делах, который были куда запутаннее, чем все тайны мадридского двора за все столетия его существования.

Так началась жизнь друзей в доме дона Рубакиса.

Дом действительно был большой, трехэтажный, с бесчисленными комнатами и походил на проходной двор. По нему все время слонялись какие-то люди, от которых начинало рябить в глазах. Среди них были молодые и не очень. Были типы с внешностью героев-любовников, коварных искусителей и простецкие наивные парни с голубыми глупыми очами. Были толстые матроны и нежные юные создания, напоминающие несорванный цветок. В общем, много кто был. И все без устали, без продыха, без остановки выясняли отношения. И интриговали.

Лаврушину и Степану отвели комнату на втором этаже, из нее двери выходили на балкончик, а оттуда открывался вид на огромную гостиную с диваном, несколькими креслами и бесчисленными кадками с различными растениями. Эта гостиная была вечным Ватерлоо – полем нескончаемой битвы. А белый мягкий диван был бруствером, на нем кипели жестокие схватки, разгорались безумные страсти.

Стены были тонкие, и все происходящее было слышно прекрасно – достаточно было выглянуть через прозрачную дверь, чтобы стать свидетелем происходящего внизу. Так что друзья были вынуждены выслушивать все!

Через некоторое время они начали ориентироваться в местных интригах.

Итак, любимая тема разборок – кто чей отец. Все обитатели дома были помешаны на этом вопросе. Кто их настоящие отцы – этого не знал почти никто из обитателей. То ли такой бардак царил тут, то ли действительно собрались исключительно сиротствующие при живых папашах бедолаги.

В гостиной – молодой сеньор и сеньорита лет сорока.

– Если ты дашь мне сто тысяч долларов, я скажу, кто твой отец? – нагло ухмыляется сеньорита.

– Как смеешь ты, подлая?

– Смею. Я сделаю все ради денег…

В гостиной мальчишка лет двенадцати с пожилым мужчиной, похожим на крестного отца итальянской мафии и одновременно на старого развратника. Смахивая слезу «мафиози» извещает:

– Педро, я знал твою мать.

– Ты мой отец?

– Нет, я не твой отец.

– А кто мой отец?

– Твой отец умер, когда тебе было три дня. Он был бродягой.

– Ты лжешь. Я не вынесу этого!

– Мужайся…

Второй вечный вопрос и камень преткновения, помассивнее стоунхенжевского мегалита – кто чья мать. В гостиной тот же «крестный отец» – на этот раз с молодым человеком, с которого недавно требовали сто тысяч.

– Она моя мать, – орет молодой человек, бия себя ладонью в грудь, по щекам катятся слезы.

– Нет. Она тебе чужая женщина.

– Я застрелюсь?

– Ха-ха-ха. А я получу все наследство.

– Я тогда застрелю тебя.

– Ха-ха-ха. И отправишься в руки палача за убийство. Я все продумал…

Третий блок проблем – ревность и измены.

Две дамы.

– Подлая разлучница, ты не хотела нашего счастья с Леонсио!

– Да, я не хотела твоего счастья с Леонсио!

– Но почему?

– Потому что твой отец обесчестил мою бабушку!

– Ах.

– На моей груди змеей взросла месть. И вот я нашла для нее повод.

– Ах…

Четвертое – дележ наследства. Делили имущество какого-то дедушки, лежавшего на третьем этаже под капельницей. Все не могли дождаться, когда он отдаст концы. Ждали, правда, куда с меньшим напряжением, когда отдаст концы и хозяин дома дон Рубакис, но тот пока выглядел здоровым, так что эта тема была не так актуальна.

Те же две женщины в гостиной. Одна истошно орет:

– Он завещает все мне.

– Нет, мне!

– Нет, не тебе. Ты лгала ему всю жизнь!

– И поэтому заработала все это. И получу наследство старого негодяя!