Илья Стальнов - Нереальная реальность

– С кровью? – хмыкнул Степан.

– Я похож на тех, чьи манеры дурны и кто не ведает о правилах гостеприимства?

– Покорно прошу прощения.

– Тогда жду к ужину…

Звучала изумительно красивая, с мягкими переходами, грустная, какая-то потусторонняя музыка. Да и оркестр был не от мира сего. Бледные, полупрозрачные пальцы бегали по клавишам клавесина и сжимали смычки едва угадывающихся скрипок. Через призрачные фигуры музыкантов проходил неуверенный, трепещущий свет свечей.

Стол ломился от изысканных яств. Здесь были жареные соловьиные языки, гусиные паштеты, дичь, ну и, конечно, розовые и белые старые добрые вина. У пищи был особый вкус. Это была сказочная гурманская гармония – нечто удивительное, похожее на вкус земной пищи, но и неуловимо отличающееся от нее. По залу скользили молчаливые тени – слуги приносили все новые блюда.

Во всем здесь было очарование полутьмы, размытых теней и неясных бликов. Странный, притягательный, сладостный мир бесплодного, но прекрасного томления духа.

Граф ничего не ел. Перед ним стоял полупустой кубок с кроваво-красным вином, но он едва пригубил его. Он блестяще владел искусством светского разговора. Обтекаемые фразы, вежливые обороты – кажется, в них есть что-то важное, но на самом деле – из них не извлечешь ничего. А у Лаврушина было немало вопросов. Наконец, решив нарушить правила хорошего тона, перед тем, как подали сладкое, он произнес:

– Здесь все твердят о мобилизации.

– И неудивительно, – на лице графа появилось недовольное выражение.

– Что такое мобилизация?

– Призыв на войну, что же еще.

– Но о какой мобилизации говорили в «Таверне у сухой речки»?

– На большую войну.

– О мобилизации долдонят во всех измерениях.

– Значит, это очень большая война, – усмехнулся граф Дракула.

– Большая война – большая беда.

– Все зависит от точки зрения, – пожал плечами граф.

– И вас тоже касается мобилизация?

– Меня? – граф улыбнулся неуместности такой постановки вопроса. – Граф Дракула стоит особняком. Он не играет в холодные игры. Его не трогает наступление льдов.

– Льдов?

– Вам и это неизвестно?

– Нет.

– Завидую вам. Как это прекрасно – находиться в полном неведении… Еще вина!

Вино было легкое и лишь слегка туманило голову. И его хотелось все больше.

– Вы слышали о Большом Японце? – начал напирать Степан.

– Его здесь нет, – губы Дракулы тронула усмешка.

– И не бывает?

– Бывает, – с таинственной многозначительностью произнес граф.

Лаврушин удивлялся своему аппетиту. А еще больше удивлялся, что не ощущались, как он обожрался, будто последний свин. На желудке было легко. И на душе – тоже.

Лунный свет струился в стрельчатые окна. И свечи горели не желто, а холодно, голубовато-серебристо. В вампирьем замке было что-то магнетическое, притягательное. И это пугало.

Трапеза была нарушена самым наглым образом.

Послышался резкий хлопок, будто рванула хлопушка. И рядом со столом возник Чернокнижник. Он был в том же одеянии, в тех же черных очках, только без своего любимого барбоса. Он удовлетворенно произнес:

– Здесь.

Лаврушин поперхнулся розовым вином. А Степан сжал обеденный нож, которым вполне можно было забить кабана.

– Не помню, чтобы направлял вам приглашение, мой друг, – сказал граф. – Но все равно спасибо, что решили скрасить мое одиночество. Присаживайтесь.

– Мне нужны они! – Чернокнижник ткнул пальцем в Лаврушина.

– Мои гости?

– Но не мои. Это мой мир, граф. Вы знаете об этом.

– Но ведь и вы знаете, что Дракулы никогда не нарушали законов гостеприимства.

– Когда-то надо начинать. Я забираю их с собой.

– Вы ошибаетесь. Вы не возьмете их.

– Нет, тут вы ошибаетесь, граф, – Чернокнижник извлек из кармана два вырванных человеческих глаза, и они, зашевелившись, уставились на Дракулу. Зрелище было не для слабонервных.

– Битва? – спросил граф.

– Зачем? Просто отдайте их мне.

– Нет.

– Мои слуги сейчас под стенами вашего замка.

– Под неприступными стенами, Чернокнижник.

– Да? Но там мобилизованные из многих миров.

Лаврушин медленно повернул голову. Ох, как ему не хотелось ее поворачивать. И не хотелось глядеть в окна.

За окнами копошилась тьма. Мерцали бледные огоньки, они хаотично перемещались. И там будто бугрилось что-то огромное, неизмеримо мерзкое.

– Будем биться! – резко воскликнул граф.

– Вы не одолеете эту орду. Никаких чар не хватит, чтобы сдержать ее! – Чернокнижник произнес эти слова торжественно. – Мобилизованные! Кто может противостоять их напору? Что может сдержать стихию их ненависти? В какие рамки вместишь эту злобу?!

– Ох, сильно-сильно подеремся. Хорошо, – послышался тоненький голосок. В зале материализовался еще один человек – или нечеловек, кто их разберет. Он был мал, чуть больше метра высотой.

– Большой Японец! – поразился Чернокнижник.

– Ваша правда, – Большой Японец метрового роста, сложив лодочкой ладони на груди, вежливо поклонился.

Сюрпризы-сюрпризы. «Ни часа без сюрпризов» – такой лозунг начертал бы Лаврушин на своем фамильном гербе.

Лицо Чернокнижника на миг изменилось. По нему волной прошла судорога. А потом появилась неуверенность. Но она быстро сменилась торжеством.

– Я тебя не звал, Великий Чак. Ты сам пришел. Ты сам выбрал погибель. Ты – в ловушке!

– Ваша правда, – еще раз поклонился Большой Японец.

– Как ты посмел прийти сюда, в запретный для Солнечных Воинов мир? – спросил Чернокнижник. И опять засмеялся. Смеялся победно.

– Очень-очень хотелось.

– Тебе хотелось погибнуть? Ну что ж, Верхние Хозяева Больших Льдов любят души самоубийц!

– Очень хотелось их спасти, – Большой Японец поклонился в сторону Степана и Лаврушина.

– Ты глупее, чем я думал. Их нельзя спасти. Они мои. Мое воинство за порогом готово разорвать их на куски!

– Музыкант. Сам себя спасет, – продолжая кланяться, заверил Большой Японец.

– Какой это Музыкант? Крыса! Жалкий неудачник! Поздно, – Чернокнижник сделал жест, и послышался скрежещущий вой из десятка тысяч нечеловеческих глоток за стенами замка. – На приступ, мои слуги! На приступ, темная рать!

Дракула шагнул к стене и снял висящий рядом на гобелене двуручный меч.

– Так дрался я против полчищ сарацинов! – крикнул граф с отчаянной радостью воина, дождавшегося горячего дельца. Он взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух, и устремился на Чернокнижника.

В руке черного колдуна возник амулет в форме семиконечной звезды, вспыхнувший ярким пламенем. И противники сошлись в ожесточенной схватке. В их лице в бою сошлись огромные силы, наполняемые из единого источника, название которому – Тьма.