Илья Стальнов - Нереальная реальность

– Как мы найдем «Сокровище»? – спросил Лаврушин.

– Несколько дней вы, Виктор Николаевич, будете адаптироваться. А затем начнете улавливать энергетические импульсы, исходящие от некоего носителя информации, в котором скрыты координаты и пути прохода в склад. Сначала вы найдете этот источник, назовем его КЛЮЧ, возьмете его под контроль. Он укажет дальнейший путь. Ваша аппаратура – это вы сами, ваш мозг, ваш биополевой код, благодаря которому компьютер грандаггоров примет вас как тех, кого он ждал семьдесят тысяч лет.

– Какого компьютера хватит на семьдесят тысяч лет?

– Его хватит и на миллион. И он находится в режиме ожидания. Вы сможете активизировать его.

– Как выглядит «ключ»?

– Не знаю. Вы поймете.

– Как им пользоваться? – настойчиво спрашивал Лаврушин.

– Не знаю. Вы поймете и это.

– А что вы знаете? – возмутился Степан.

– Мы знаем, что время адаптации вы проведете у нашего агента – крупного чиновника администрации Диктатора.

– Он в курсе, зачем мы прибываем? – поинтересовался Лаврушин.

– Нет. Но он поможет вам добраться до «ключа», а потом и до места, где хранится оружие грандаггоров.

– И что нам делать с хранилищем?

– Вы проникаете внутрь. Там имеется механизм самоуничтожения. Взрыв будет достаточно мощный – около двадцати мегатонн, но мы его локализуем. Он закончится небольшим землетрясением.

– Как активизируется механизм самоуничтожения?

– Как встарь – нажатием кнопки. Кнопка с изображением стрелы, вокруг которой обернулась змея. Стрела у грандаггоров была символом смерти. Змея – символом времени. Знак означает, что взрыв произойдет через четверть часа после нажатия кнопки. Вы успеете выбраться оттуда и подать сигнал. Наш катер подберет вас. Если только, – Инспектор замолчал.

– Если что? – напрягся Лаврушин.

– Если только там будет изображение змеи. Устройство может быть запрограммировано на мгновенное действие.

– Дела-а, – затянул свое Степан.

– Вы все еще можете отказаться.

– Не можем, – сказал Лаврушин.

– Втравили в историю, – заворчал Степан, – а теперь отказывайся.

Инспектор кивнул, на лице его отражалось плохо скрываемое удовлетворение.

– До вечера, – сказал он и исчез.

Вечером Лаврушин стоял на ступенях, любуясь закатом. Солнце тонуло в океане, щедро расплескивая на неторопливо катящиеся волны красную краску.

– Вы действительно окончательно решили? – спросил возникший за его спиной Инспектор.

– Окончательно.

– Вы молодец, Виктор Николаевич. Нам повезло, что мы наткнулись на вас и Степана.

– А уж нам как повезло. Аж двадцать процентов на то, что выживем.

– Двадцать, – Инспектор горько вздохнул.

– А потом еще кто-нибудь придет на наше место. Не бойтесь, с пяти раз должно получится.

– С каждым разом шанс уменьшается. Боюсь, что для нас этот шанс – единственный.

– Единственный шанс предотвратить галактическую войну?

– Да. Но я уверен, все обойдется.

– Ваши аналитики не уверены, а вы уверены.

– Мы – древняя цивилизация. Но знаем далеко не все. Мы так и не разобрались, что такое предчувствие. Но знаем, что между настоящим и будущим есть информационные связи. У меня дар предвиденья. И мне кажется – все будет хорошо.

– Хотелось бы верить… Инспектор, со мной все ясно – тип биополя нужен. А Степана зачем втравливать в эту историю?

– В природе есть иррациональные линии. Среди них линия удачи. Что она представляет из себя – мы тоже не знаем. И удача может зависеть от самых невероятных факторов.

– Например?

– Например, для вас такой фактор – Степан.

– Что?

– А как вы думали? Реальной помощи от него, конечно, ждать не приходится. Смотрите правде в глаза. При обострении обстановки ни вы, ни он ничего не сможете противопоставить тайной полиции Звездоликого. Я – мог бы. Вы не годитесь для этого, не обижайтесь.

– Я знаю это.

– Но Степан – своеобразный талисман для вас на Химендзе.

Лаврушина вдруг осенило.

– Так вы все знали? – воскликнул он. – Знали, что он поссорится с женой…

– Ну, – потупился Инспектор, и уши его покраснели.

– Знали, что придет ко мне. Может быть, сами все и подстроили.

– Мы ничего не подстраивали, – возмутился Инспектор. – Просто предполагали подобное развитие событий.

– Ну да. Вы же – древняя цивилизация, – горько усмехнулся Лаврушин.

Ему стало грустно. Он смотрел на почти земное солнце, на почти земное небо, на почти земное море. Безлюдно и глухо было здесь. Ни паруса вдалеке, ни лодки, небо не прорежет инверсионный самолетный след. До Земли бесчисленные километры. А их, двух землян, несут вперед вихри галактических интриг и иррациональных линий.

– Завтра отлет, – сказал Инспектор.

– Завтра, – эхом отозвался Лаврушин.

Елочный шар Химендзы висел в космосе, будто прибитый гвоздями к черному бархату цирковой реквизит. Размерами он сейчас был с земной глобус. Можно было рассмотреть полярную шапку и наполовину скрытые в облаках очертания единственного континента.

Лаврушин до боли в глазах всматривался в очертания материка планеты. Ему никак не верилось, что вскоре он ступит на поверхность Химендзы и погрузится в пучину странных и опасных событий. И от его действий будет зависеть равновесие в Галактике, жизнь миллиардов и миллиардов разумных существ. Все это выглядело полным абсурдом. И тем не менее все это было фактом. А против фактов не попрешь.

Раздался противный скрежещущий звук. Пилот прищелкнул пальцами, и перед ним завис меняющий форму красный иероглиф. Он напоминал каббалистический знак, вспыхнувшей адским пламенем благодаря небрежному жесту черного колдуна.

– Химендза нас засекла, – взволнованно воскликнул пилот по-русски. Как и свои соотечественники, он бурно выражал свои эмоции.

– Быстро среагировали, – произнес Инспектор.

– Видимо, развернули новую систему пространственного контроля, – предположил пилот. – Порог распознавания повышен минимум в полтора раза.

Планету окружала сеть спутников автоматов, призванных засечь и уничтожить любой неопознанный объект искусственного происхождения, не обозначивший свою принадлежность.

Пилот начал запрашивать службы контроля внешнего пространства Химендзы о посадке. Звездолет вез официального дипломатического представителя Галактического Содружества – Инспектора. Тот относился к категории людей, люто ненавидимых лично Звездоликим – а такой чести удостаивался далеко не каждый. Обычно окружающих диктатор воспринимал как муравьев, которых походя не грех и раздавить. До его личной ненависти надо было дослужиться. Не раз просыпался Кунан ночью в холодном поту, услышав во сне знаменитую фразу, произнесенную Инспектором: «Галактическим законом ядерные взрывы отныне у вас запрещены».