Игорь Чужин - Эмигрант с Земли

Примитивный ручной труд давно забыт, поэтому чтобы вбить в стену гвоздь или передвинуть шкаф, обычно берется напрокат бытовой дроид, управляемый через нейросеть, вот он и делает эту работу. Товары повседневного спроса дешевы и доступны любому гражданину Содружества. Стандартный сухой паек (что-то вроде земной лапши быстрого приготовления), также стоит гроши, поэтому с голоду умереть трудно. Однако за все товары и услуги, свыше установленной социальной нормы, приходится платить полновесным кредитом. Казалось бы «прекрасное далеко» рай для бомжей и лентяев, но власти с этой публикой жестоко борются, загружая общественными работами, а особо упертых индивидуумов высылают во фронтир.

Конечно, и в этом мире можно было прожить на халяву, но только в самом низу социальной лестницы. Если человек хочет жить достойно, то он должен пахать всю жизнь как папа Карло. Повсеместное использование самых передовых технологий производства отнюдь не означает, что обеспечивающие бытовой комфорт технически сложные товары стоят дешево, как раз наоборот! Производство технически сложных видов продукции монополизировано корпорациями, которые держат выгодные для себя цены на выпускаемые ими товары.

Увы, но несоразмерные аппетиты корпораций заставляют жителей Содружества экономить везде, где только можно. Практически все частные корабли, летающие во фронтире, собраны из восстановленных модулей, надежность которых сомнительна. Даже ВКС могущественной Империи Армар вынуждены экономить средства, повторно используя снятое с разбитых кораблей оборудование и агрегаты, хотя от этого страдает боеспособность флота.

Новая космическая техника, произведенная на предприятиях корпораций, весьма надежна и служит десятилетиями, поэтому бросать ее на местах боев, слишком расточительно. Помимо этого важного обстоятельства имелись и другие резоны, чтобы свозить космический металлолом на «Свалку». Погибшие военные корабли являлись бесплатным источником новейшего оружия и боеприпасов для пиратских банд и других криминальных структур, поэтому всю военную технику старались эвакуировать для утилизации.

Схема узаконенного воровства была простой, но весьма эффективной. Командование ВКС получало от Министерства обороны четкий план по восстановлению оборудования снятого с разбитой в боях техники, а также устанавливало объемы по поставкам металлолома для верфей флота. Все исправное оборудование с высокой степенью износа, после конверсии до гражданского уровня, разрешалось пускать в свободную продажу, именно здесь открывалось широкое поле деятельности для различных финансовых махинаций.

В третьем ремонтном ангаре трудилось достаточно умельцев способных привести в рабочее состояние списанные в утиль агрегаты, после чего их реальная стоимость возрастала в разы. Капитально отремонтированные двигатели и реакторы, а также другое ценное оборудование, сбывалось торговцам по ценам изношенного металлолома, после чего разница полюбовно делилась между торгашами и командованием флота.

Руководство ремонтной базы также имело свой кусок от этого пирога, получая солидные откаты от начальника ремонтного ангара и скупщиков торговых компаний, а поэтому закрывало глаза на процветающий на станции незаконный бизнес. Конечно все дорогостоящие ништяки уходили наверх, но на Свалке еще многим, можно было поживиться.

Чтобы не пересыхал денежный поток, текущий в карманы начальства, требовалось материально заинтересовать простых исполнителей. Задаром в мире Содружества никто не почешется, поэтому необходим материальный стимул. Для разрешения этой коллизии, путем многочисленных проб и ошибок, была разработана простая схема раздела прибыли. Любой сотрудник базы, который в состоянии заплатить пятьсот кредитов вступительного взноса, а также ежемесячно отстегивать двадцать процентов от продажи снятых с кораблей девайсов, мог поучаствовать в этом бизнесе. Однако заниматься личным обогащением разрешалось только после выполнения обязательной рабочей нормы.

Служащие базы, у которых варили мозги, а руки росли из правильного места, имели солидную прибавку к жалованию и жили с комфортом, а низкоквалифицированный персонал, получающий голый оклад, перебивался с хлеба на воду. К примеру, ютился в кубрике размером с купе вагона, даже чтобы справить малую нужду, нужно было переться по коридору в общественный туалет или пользоваться пластиковой бутылкой. Чтобы просто помыться в душе требовалось заплатить десять кредитов за пять литров воды, поэтому умываться по утрам приходись, протирая лицо и руки одноразовыми влажными салфетками. А вот мой непосредственный начальник проживал в двухкомнатном бытовом модуле, оборудованном кухонным автоматом, душевой кабиной, санузлом и медкапсулой, которая следила за его драгоценным здоровьем. Я даже не говорю о голографических панелях во всю стену и потолок, создающих иллюзию, что ты сидишь на веранде загородной виллы, а у тебя над головой земное голубое небо.

Обязанности экипажа буксира, на котором мы с сержантом летали на Свалку, были простыми. Согласно заданию диспетчерской службы наша колымага должна за рабочую смену отбуксировать в док три корабельных остова, с которых саперы уже сняли неиспользованные боеприпасы и другие взрывоопасные предметы.

Прежний пилот буксира сдал на пилотский сертификат и перешел на работу в транспортную службу, поэтому его обязанности возложили на сержанта, который до этого занимался разборкой кораблей в доке и получал с этого приличный доход. У Гуго имелись в распоряжении два личных технических дроида, а третий ранг техника позволял ему грамотно извлекать из остовов кораблей все наиболее ценное оборудование. Опираясь на солидный опыт и знания, отставной сержант потрошил остовы с наибольшей прибылью, а поэтому имел толстый кусок масла на свой кусок хлеба.

После увольнения пилота буксира, начальство возложило его обязанности на Гуго Сонара, поэтому личный бизнес сержанта рухнул. Нейросеть Гуго полностью расходовала свои вычислительные ресурсы на управление буксиром, а его ценные дроиды превратились в бесполезный груз. Именно поэтому сержант ждал нового пилота, как Иосиф в пустыне манну небесную и отнесся ко мне как к родному брату.

Пока восстанавливал свои пилотские навыки, мой начальник лишь следил за моими действиями и изредка вмешивался в управление буксиром. Однако вскоре сержант полностью передал мне пилотские функции, а сам стал потрошить буксируемые нами корабли с помощью дроидов, снимая в полете все доступные детали и механизмы. На буксире тоже имелся штатный ремонтный дроид, но агрегат дышал на ладан, и его давно следовало сдать в утиль. Эта древняя куча металлолома числилась в комплекте бортового оборудования, однако замена ремонтного дроида на новый стоила денег, которым интенданты всегда находили другое применение. Восстанавливать старую рухлядь тоже смысла не было, поэтому на поломанного дроида никто не позарился. Сержанту Сонару едва хватало интеллекта в 110 единиц для управления двумя современными навороченными дроидами, и устаревший дроид ему был без надобности, иначе он давно бы его восстановил и приватизировал для личных нужд. Вот эта бесполезная железка и стала первым шагом на моем длинном пути к светлому будущему.