Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

– Ребята, по-моему, это верх эгоизма: пытаться разлучить ребенка с матерью только на том основании, что я привык видеть Алису рядом с собой. – Я пригубил вина, не заметив его вкуса. – Боюсь, что в таком случае мы с Кирой станем врагами и еще я постоянно буду чувствовать себя виноватым.

– Ладно, – буркнул Зеленый. – Вижу, ты намерен сдаться без боя. И я, если честно, этому рад. Зачем тратить время и силы, все равно – толку никакого, только здоровье надорвешь. Отключусь, с твоего позволения. У меня два генератора на верстаке: роторы искрят, сальники горят, – на таком железе «Пегас» никогда не взлетит.

– Эх, рвануть бы в другую галактику, – я потянулся, кресло подо мной заскрипело. – Подальше от этой дилеммы.

– О-о, – протянул Зеленый. – Профессор, настоящие проблемы у тебя впереди, пока ты только одним глазком взглянул на ад через замочную скважину. Если честно, не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда начнется долгая московская зима и все сожаления встанут перед тобой стеной. Смотри, не расшиби об нее лоб! – сказав это, он повесил трубку.

Громозека всхлипнул. Теперь, когда дымовая завеса между моим другом и камерой видеофона поредела, стало видно, что Громозека плачет.

– Камни стираются в пыль, луны отдаляются от планет, звезды стареют и взрываются, галактики ускоряются, дети растут, семьи рушатся. Угораздило нас родиться в самой нестабильной из всех Вселенных!.. – он аккуратно утер глаза кончиком щупальца и попросил жалобно: – Побудь на проводе, а я раздобуду в аптеке валерьянку.

Он действительно вернулся быстро. Его щупальце обвивало наполненную до краев литровую банку.

– Селезнев, – Громозека чокнулся с камерой видеофона. – А ты спроси Алису, и поступи так, как она скажет. В намечающемся противостоянии дочь – твой главный союзник!

Я нашел Алису на крыше. Она сидела на парапете, свесив ноги. Глядела на закат, который отражался в зеркальной облицовке многоэтажек. Неподалеку кружил милицейский флаер, патрульных поведение подростка, болтающего ножками на высоте, настораживало, но приближаться они не рисковали: а вдруг испугается и спрыгнет?

Было довольно холодно, поэтому я захватил для дочери ее кожаную куртку. Уселся рядом с ней, снял на всякий случай очки, чтоб они не сорвались с носа и не брякнулись на асфальт, пролетев метров двести. Помахал милиционерам, мол, все в порядке, отправляйтесь ловить*censored*ганов.

Алиса не стала надевать куртку, положила ее на колени.

– Привыкаю к холоду, – буркнула она и отвернулась.

– Совсем не нужно идти на такие жертвы… Давай я еще раз переговорю с твоей мамой… – начал было я, осознавая, что польза от этих неловких фраз равна нулю. Алиса, кстати, понимала это так же отчетливо, как и я. Ее было не провести.

– Я не хочу на Титан, папа, – Алиса ударила ладонью по парапету. – Там жуткий мороз, и в школу нужно ходить в асбестовом скафандре, иначе превратишься в ледяную статую. Там солнце размером с ноготь на мизинце. Там все провоняло сырой нефтью и аммиаком.

– Да, не самое приветливое место в Солнечной системе, – не стал спорить я.

– Я не могу сказать, что не скучаю по маме, – сказала Алиса. – Наверное, мне ее не хватает даже больше, чем я позволяю себе показывать. Это ведь моя мама.

Я приобнял Алису за плечи.

– Только она же упрямая, как я, – сказала Алиса, глядя перед собой. – Она – борец и всегда добивается своего. Пап, я ведь не хочу, чтобы она тебя затаскала по судам.

– Ну что ты навыдумывала… Какие суды…

– И знаешь еще что? – на ее ресницах заблестели слезы, отражая закатный багрянец. – Космические пираты пугали меня меньше, чем то, что происходит сейчас. Этот вечерний воздух… – она глубоко вздохнула. – Этот привычный пейзаж… Как будто декорации, за которыми прячется что-то исключительно злое. Похоже, это мое самое страшное приключение. Я ощущаю, что выхода нет, и эта предопределенность меня выводит из себя!

«Интуиция… – подумал я. – Вклад Киры…»

Случилось так, как предчувствовал Зеленый.

Я не устаю удивляться прозорливости и житейской мудрости этого дубленного всеми солнечными ветрами механика.

У меня испортились отношения с коллегами на кафедре, студенты стали откровенно посмеиваться надо мной за рассеянность и вечно хмурый вид. У меня осталась одна отрада – «Космозоо». Мне казалось, что лишь многочисленные и порой страховидные животные, родившиеся за сотни и тысячи световых лет от Земли, понимают меня и даже сочувствуют. В тесном директорском кабинете я проводил свободное время, писал статьи и научные доклады, читал курсовые и контрольные работы. Домой возвращался обычно затемно. Принимал душ, пил чай и отправлялся на боковую, часто не расстилая кровать: засыпал под пледом в домашней одежде.

…В тот вечер сеял мелкий дождь, и я шел домой торопливым шагом, не глядя по сторонам. Возле подъезда я обернулся: неподалеку с громогласным ревом стартовал мотофлаер новой модели. Я успел заметить фиолетовую бескрылую стрекозу, подсвеченную габаритными огнями, прежде чем она растворилась в дождевой мгле.

В прихожей на коврике стояли туфли-лодочки на низком каблуке. Московский дождь не успел смыть с них серебристую лунную пыль. В тот миг я ощутил себя подопытным в Институте Времени. Меня словно вернули в прошлое. И в этом континууме квартира не встречала меня уже ставшими привычными темнотой и тишиной. В этом континууме продолжалась жизнь.

Алиса была на кухне: делала начинку для пиццы. Моя дочь очень вытянулась и повзрослела. Она отпустила волосы, в свете лампы их каре нежно золотилось.

– Вот так сюрприз! – улыбнулся я, раскрывая объятия.

Алиса на миг прижалась ко мне, и мы обменялись поцелуями.

– А ты потолстел, – заметила она.

– Как же я рад тебя видеть! Но каким образом… Как ты добралась?

– Пешком дошла, – рассмеялась Алиса, снова принимаясь за готовку. – Нет! – она подняла указательный палец. – Долетела автостопом на попутных кораблях! – и, видя, что я все еще в растерянности, снизошла до объяснения: – Пап, летние каникулы еще никто не отменял!

Ты тут же сядешь в машину времени и отправишься узнать, когда ты умрешь. И узнаешь, что ты умрешь, потому что упадешь с десятого этажа. Тогда ты на тот год уедешь в деревню, где нет десятого этажа, и получится, что ты вроде бы умрешь, а вовсе и не умрешь. А если ты не умрешь, то будешь жива.

Кир Булычев. Сто лет тому вперед

Сегодня самый счастливый день в моей жизни. И это таки очень странно. Потому что проклятущая майна Мускина…

Впрочем, майна – это потом. А сперва день, если честно, скорее заладился. У меня со вчера были припасены лупины, ну, картофельные очистки, а дети, как рассвело, удачно нарвали крапивы. Короче говоря, не то чтобы пир, но голод испугался и отполз – аж на три шага, может, даже на четыре.