Чайна Мьевиль - Посольский город

— ЭзРа нужны нам сейчас, — сказал ЭдГар. — Они должны выступать. Таков договор.

— С ними или с Хозяевами? — спросила я.

— Да. В основном с ЭзРа. А это значит, что нам нужен Эз.

Он пил и кололся. И не однажды исчезал прямо в тот момент, на который было назначено выступление на Языке, оставляя Ра беспомощным и безголосым. Меня заботило не то, что Эз мог умереть, а то, что при этом он наверняка утащил бы за собой и нас.

— Но ведь в одном-то отношении они не отличаются от нормальных послов, так? — спросила я. — Их записи понятны? Так сделайте фонотеку их речей, и пусть паршивец делает, что хочет. Пусть допьётся до смерти. — Они об этом думали, но Эз не согласился. Как ни умолял его Ра и ни запугивали служители и охрана, он не соглашался говорить со своим коллегой-послом больше часа кряду. Иногда нам, правда, удавалось записать какой-нибудь обрывок на цифровую аудиокассету, но он был осторожен и не позволял нам сделать запас Языка ЭзРа.

— Он знает, что тогда его сократят, — сказали ЭдГар. — А так он нам нужен. — Ни страх, ни моральное разложение не повлияли на его жёсткий ум стратега. Это производило впечатление.

Через осокамеры я наблюдала первые разы, когда голос ЭзРа передавали в напряжённый город.

Дома хандрили много дней. Они вставали на дыбы, фыркали паром, избавлялись от биологически оснащённых паразитов, которых сами порождали и которые служили мебелью ариекаям. Стоило бросить взгляд из посольства на окраину города, где начинался пейзаж, похожий на нагромождение разных частей тел, и становилось понятно — все строения движутся. Болезнь перекинулась на местность.

Город сотрясался. Он болел. Хозяева слушали невозможный голос ЭзРа, брали энергию из своих зелле и впускали в них продукты своей жизнедеятельности, в процессе этого обмена химия желания передалась сначала маленьким животным, а те передали её домам вместе с энергией для освещения и других бытовых нужд. Пагубная привычка перешла в дома, и бедные безмозглые твари дрожали в постоянной ломке. Те, чья зависимость зашла дальше, чем у остальных, потели и кровоточили. Их обитатели сделали им примитивные уши, чтобы дома тоже могли слышать ЭзРа и получать свою дозу.

ЭзРа говорили. Они произносили на Языке что угодно. Их усиленные голоса гремели в каждом переулке. По всему городу стояли, покачиваясь из стороны в сторону, ариекаи. Вместе с ними качались дома.

Мне было противно. Я поджимала губы. Всё за пределами Послограда радостно вздрагивало. Дрожь пробегала по трубам, проводам и канатам, проникала в каждую клеточку энергосистем, внутрь энергостанций, топавших ногами в беззаконном экстазе. Через несколько часов потребность в дозе возникала опять. На краю нашей зоны это передавалось через мостовые: камни шатались от дрожи домов. За ритмом их жизни можно было следить в окно и на глаз судить, могут они ещё терпеть или уже нет.

В прошлом, когда наступало время урожая или отлучения молодняка, мы отправляли послов и обменные команды в масках-эоли наружу, туда, где ариекаи, пасшие свои биологически изменённые стада, объясняли им, что и как делает каждая из их машин, рождённых отчасти по воле случая, а отчасти по их замыслу. Теперь ариекаи совсем забросили свои загородные угодья. Биопроводы ещё входили в города, и по содроганиям их огромных горл, протянувшихся на многие километры в глубь питательных площадей, мы видели, что пища поступает тоже. А значит, с обратной перистальтикой распространяется зависимость.

— Их мир умирает, — сказала я. — Как они могут это допустить?

Мы не видели никаких попыток самоизлечения, никакой борьбы. Никаких героев-ариекаев. Послы заговаривали с ними, как только те получали свою дозу голоса ЭзРа и становились, на человеческий взгляд, вполне рассудительными, но долговременное планирование и тогда оставалось невозможным, строить планы можно было не более чем на несколько часов вперёд.

— А что они, по-твоему, должны делать? — МагДа были среди тех немногих послов, которые не сложили руки перед лицом перемен. Я тоже была с ними. Старалась стать частью новой команды. Я знала МагДа и Симмона, учёных вроде Саутель. Но большинство людей были мне незнакомы.

— Никакое равновесие тут невозможно.

— Дело случая. Космический бардак. — МагДа перестали уравниваться. Я видела звёздочки лопнувших сосудов под глазами одной, а у другой — новые морщинки у рта.

— Это просто сбой между двумя этапами эволюции, — сказали они. — Разве можно к нему приспособиться?

— Это ничего не значит.

— Они заслушаются до смерти, прежде чем попытаются себя изменить.

Хозяев всегда было трудно понять. По крайней мере, в этом смысле ничего не изменилось.

На верхних этажах посольства царил разгул. Немного ниже я наблюдала, как Маг и Да улещивают зашедших ариекаев, всеми силами заставляя их сосредоточиться настолько, чтобы те могли уразуметь наши просьбы о доставке материалов и оборудования. И что же МагДа обещали им взамен?

Пусть скажут про цвета, попросил при мне один Хозяин.

Хорошо, отвечали МагДа. Вы доставляете нам животных-инструменты до наступления завтрашнего дня, а мы сделаем так, что они опишут вам цвета всех стен.

— Теперь мы рассказываем им про цвета, — сказала мне Маг.

— Они это обожают, — сказала Да. — Но со временем…

— … они и к этому утратят интерес.

После того случая я стала иначе понимать маленькие выступления ЭзРа. Кто-нибудь обычно переводил. В одних фразах была логика. Другие представляли собой случайные предложения или утверждения, выражающие предпочтение или условие. Я имею дом, подлежащее-сказуемое-дополнение, как в учебнике грамматики. Но то, что раньше представлялось мне случайным выбором темы, на деле оказалось подарками отдельным слушателям-ариекаям за ту или иную услугу. Политика и экономика.

В коридорах посольства Ра, этот невозможный недвойник, присоединялся к нам с МагДа. Маг и Да целовали его. Его присутствие означало, что к нам идут люди, отчаянно нуждающиеся в заступничестве. Он был предельно добр к ним. Я видела в Послограде немало мессий.

— Сколько ещё это будет продолжаться? — спрашивала одна повредившаяся в уме женщина.

— До следующей смены, — отвечал он. Сотни тысяч часов борьбы за жизнь в окружении Хозяев, жаждущих звуков ЭзРа.

— А что потом? — спрашивала женщина. — Что потом? Мы улетим?

Все молчали. Я видела лица МагДа. И думала о том, что за жизнь ждёт их там, снаружи.

Сменщикам и раньше доводилось прилетать на планеты, опустошённые какой-нибудь катастрофой. В пути никого предупредить нельзя; нет такого сигнала, который догнал бы летящий в иммере корабль. Открывая входные люки, члены команды могут только предполагать, что они увидят снаружи. Истории, когда торговые корабли находили братские могилы на месте некогда процветавших колоний, были у всех на слуху. В иных случаях причиной становилась болезнь, в других — массовое помешательство. Оставалось только гадать, что увидит капитан нашего сменного корабля, поравнявшись с ариеканским маяком. В самом лучшем случае перед ним — или перед ней — предстанет население, в полном составе мечтающее эмигрировать с планеты.