Виктор Вагнер - Дети пространства

— Привет, Ганс, рад тебя тут видеть. Вот уж не думал, не гадал, что ты когда-нибудь выберешься сюда. Но всё же зря ты так потакаешь этой девушке. Помнится, с её братом намучились и я, и Стивенс. Впрочем, с ним ты тоже знаком…

— Я и с их родителями знаком, и даже с дедом. Давай лучше представлю тебя остальным членам нашей команды. Анджея Краковски ты вроде уже знаешь. Это Линда Раштен, сотрудница Вейссмана, из-за которого и заварилась вся эта каша. Это Алисия Флинт, менеджер из фонда Джулио Раске, это Мориц, мой аспирант. А это, — обернулся он к своим спутникам, — Тимур Вагабов, начальник Лунной базы.

— Так, ребята, вы знаете, что делать, — обратился Вагабов к своим новоприбывшим сотрудникам. — Только не забудьте сдать скафандры экипажу, они ВКФ-овские. А остальным я предлагаю пока разместиться, — он указал рукой на длинное двухэтажное строение, пересекавшее купол по диаметру. — В три часа по Гринвичу жду вас у себя в кабинете. Мара, настоятельно рекомендую тебе поспать хотя бы два часа. Ганс, а ты небось уже успел проголодаться? Пошли, что ли, напою тебя чаем. У нас тут ещё только десять утра, а обед по расписанию с двух.

Шварцвассер и Вагабов разместились в кабинете начальника Лунной базы. Эти двое знали друг друга давно — ещё до 2208 года аспирант Венского Технологического Ганс Шварцвассер рвался конструировать космическую технику, а аспирант Международного Института Солнечной Системы Тимур Вагабов отчаянно нуждался в этой технике.

— Что там случилось у вас на Земле, и почему вдруг кого-то заинтересовали наши богом забытые купола? — спросил планетолог.

— По-моему, младшее поколение Лависко, воспользовавшись отсутствием родителей и попустительством Тадеуша, решило организовать на Земле третью космическую эру, — усмехнулся Шварцвассер. — То моего лучшего аспиранта сманят младшим механиком на арктурианский трамп, то арктурианскую певицу пристроят в Венскую оперу. Теперь вот посоветовали молекулярным биологам Вейссмана использовать в качестве полигона Луну. Причём это уже Келли.

— Что забавно, не только они. Моих ребят уже два раза приглашали на общечеловеческие конференции по планетологии. И эта самая Фаррани появилась на Земле отнюдь не по приглашению Келли Лависко.

— И как твои ребята?

— Ты знаешь, довольно неплохо. Они там у себя в колониях мало работают со спутниками планет-гигантов, все силы уходят на планеты, пригодные для колонизации. Поэтому МИСС в Галактике котируется чуть ли не наравне со Станцией Сириус. Единственно что — сложно искать оказии. К нам в Солнечную систему заходит не так уж много кораблей.

— А почему у тебя нет своих?

— Откуда? Мне режут финансирование каждые четыре года. У меня весь внутрисистемный транспорт — исключительно за счёт практики студентов ВКФ, а вся программа исследования Ганимеда идёт на те средства, которые Порт-Шамбала выделяет на ганимедскую станцию мониторинга скачковой зоны.

— У тебя же Луна есть. Ты сидишь в Клавиусе, как собака на сене, а у тебя за стенкой, — Шварцвассер указал в сторону главного купола, — можно сказать, промышленные мощности целой планеты. В своё время здесь была построена примерно половина технологических кораблей, из которых раскручивалась промышленность колоний. Только после Лемурийского инцидента их начали строить на Авалоне. А до того — все здесь.

— Допустим, запущу я заводы. Но нужна хотя бы парочка инженеров, чтобы за ними приглядывать. А где я их возьму?

— Не проблема. Только свистни, от меня сбегут последние аспиранты. Любой инженер, работающий с космической техникой, втайне мечтает побывать на других планетах. Ты можешь сразу предложить ему Луну, а будет хорошо себя вести, так и всю остальную Солнечную систему. Но вообще, если мы сейчас начнём расконсервировать это дело для вейссмановского проекта, будут у тебя инженеры.

— А проекты?

— Да у меня куча этих проектов. Сильверхавн, Лерна и прочие колониальные верфи в обмен на мои разработки для ВКФ регулярно шлют разработки для Торгфлота. Мне они совершенно не нужны, но не зажимать же свои военные разработки из-за такой ерунды.

— Хорошо, построили мы с тобой пару трампов, — продолжал рассуждать Вагабов. — А экипажи к ним где брать?

— А где брали экипажи для «Индевора», а ещё раньше для «Челленджера»? Думаешь, я не знаю? Улетал человек на два года на дежурство на базе «Япет-орбитальный», а потом почему-то оказывался в толиманской космоходке. Но это тогда. Сейчас всё проще: звонишь Тадеушу Лависко и просишь принять учеников на курсы смены специальности при ВКА. И лететь никуда не надо.

— Мне бы твой оптимизм. «Возьмем, расконсервируем, настроим для Вейссмана изолированных куполов»... — Вагабов скривился. — Беда в том, что Клавиус никто не консервировал. Он медленно пустел, забрасывался, деградировал… А потом сбрендивший компьютер объявил боевую тревогу, которую не смогли отменить нигде, кроме этого маленького купола, и заблокировал все проходы. Разумеется, тревогу было с чего объявлять — вон на стоянке до сих пор останки «Индевора» валяются. Но как вы будете добираться до главного купола, не представляю.

— На это у меня есть двое курсантов ВКА. Может быть, их учили штурмовать вражеские купольные города, — задумчиво произнёс Шварцвассер. — А если не учили, так они сами под куполом росли, может, знают что интересное…

В три часа по Гринвичу в кабинете Вагабова собрались все прилетевшие.

— Проблема в том, — начал Вагабов, — что почти двадцать лет никто даже не пытался проникнуть в Большой купол. Когда включилась то ли боевая, то ли метеоритная тревога при обстреле Клавиуса шияарами, все шлюзы между куполами были перекрыты. Разблокировать наши шлюзы мы смогли, потому что у нас на центральном пульте купола дежурил человек, который был авторизован как администратор систем жизнеобеспечения и имел полномочия отменить тревогу. Тогда ещё действовала связь с компьютерными системами главного купола. Но лет десять назад что-то случилось с кабелями, и мы лишились доступа даже к мониторингу климата в центральном куполе.

— Но воздухообмен-то работает, — возразила Мара.

— Почему ты так думаешь?

— Сколько у вас человек на базе? Восемнадцать, не считая нас. Площадь этого купола — около гектара. Зелёные насаждения занимают не более четверти от этой площади. Причём это не высокоэффективные псевдоджунгли, а декоративные газоны и кустарник. Фоточерепицы с водорослями тут тоже не видно. Так что здесь вряд ли хватило бы кислорода больше чем на десятерых, не будь подпитки воздухом из соседних куполов.

Вагабов не считал себя специалистом по замкнутым системам жизнеобеспечения. То, что купола Клавиуса обеспечивают кислородом столько народу, сколько надо, он всегда принимал как данность.