Оксана Щербатая - Изгнание. Книга 1

- И ты сама справляешься, без всякого слежения за твоей деятельностью с пульта управления? Без вживленных программ? Ты сама выбираешь последовательность нужных действий? - мое удивление не знало границ.

- Конечно, госпожа: у меня хорошая память и быстрые руки!

С таким случаем мне еще не приходилось сталкиваться: получается, из живого биоробота извлекли всю лишнюю начинку, и клон человека запросто смог вести себя, как обычный человек! Черт возьми! Известно ли об этом эксперименте местного значения креационистам? Наверняка, они бы не разрешили, это точно! Возможность самостоятельного мышления у простого клона, - нонсенс, это рушит всю религиозную систему, по которой простые безымянные биороботы, созданные из клеток незначительных людишек или из ДНК, взятых на раскопках, числятся безропотными бездумными слугами человека, хозяина мира и природы. Если клон способен думать сам...

Я знала о том, что клоны политиков, разных выдающихся людей, при получении соответствующего длительного образования, были способны на ведение самостоятельной активности: их часто выдавали за самих политиков, они даже совершали иногда научные открытия, подобно своим оригинальным прототипам, но простая горничная, - разве она имела хоть зачатки образования? Кто ее учил?

- Чей ты клон, ты знаешь? И как долго ты обучалась до начала твоей профессиональной деятельности?

- Я не знаю, по чьему образу и подобию меня воспроизвели. Думаю, это была женщина! - она еще и шутила, сама шутила и улыбалась своей шутке! - Я не училась по-настоящему ни дня, госпожа! Если вы имеете в виду ту учебу, при которой сидят, что-то запоминают, морща лоб, и ничего не делают, пока учатся! - Лиэз вновь улыбнулась робкой обезоруживающей детской улыбкой. - Первые годы работы мое тело и мозг полностью подчинялись вложенным в меня программам, но шли дни, месяцы, годы, - и я запоминала все свои движения, все совершаемые мною манипуляции, - именно я, а не мои чипы! Большинство биороботов долго не живут, даже здесь, на легкой работе: большинство моих товарок давно списали на берег. Мне повезло: мои клиенты по восточной стороне не проявляли нареканий, - я смогла отслужить целых восемь лет, - и не износиться, не заболеть, не быть списанной в тираж. То есть на переработку. Да, мне известно, что отработанный материал перерабатывают, а бесполезные останки аннигилируют.

Один из богатых клиентов-путешественников, такой смешной: толстый, низенький, старый, лысый и добрый, - в долгом путешествии часто звал меня к себе и один раз он сильно возмутился, когда мне пришел приказ от начальства срочно явиться в соседний номер.

Именно в такой момент, когда он не мог отпустить меня от себя. Мне приходилось постоянно помогать ему в этом, ну, вы понимаете, и я очень старалась угодить, чтобы он был доволен. Тогда он пошел к моему начальству и предложил доплатить, чтобы мне отключили все чипы, потому что они мешают ему заниматься со мной сексом в пути, - эта услуга также входит в обязанности горничной. Мое руководство посмеялось, но они не стали спорить с тем человеком: выключили все программы, полагая, что без них я уже не смогу выполнять никакие другие обязанности, кроме одной.

Однако, они ошиблись: по утрам и вечерам я все так же убиралась в номерах, и никаких нареканий от других пассажиров не поступало. Только по умственному развитию мне стало лет восемь! Зато раньше я работала безропотно и бессловесно, как робот из железа, а теперь научилась смеяться! Простите меня, госпожа: вы проявили ко мне доброту и я разговорилась! Простите, я такая глупая и наивная!

- Мне ты не показалась глупой! - глухо откликнулась я. Перед глазами встала полузабытая картинка: срочно изготовленный по тайному спецзаказу новенький клон меня самой, наряженный в мою собственную одежду и обувь, усаженный за руль манганы, чтобы погибнуть. Было ли ей больно?

- Если я вам больше не нужна в настоящий момент, вы позволите мне удалиться, добрая госпожа? - девушка смотрела на меня открыто и ласково, как маленький ребенок. Похоже, я ей понравилась и она, как дитя, была рада выговориться. Представляю себе, как она одинока: прочие биороботы после работы спят, едят, хранят неподвижность, восполняя силы. Лиэз поговорить не с кем. Несомненно, она любит поговорить, раз у нее нет чипов! Все дети любят разговаривать! Какой кошмар: выглядеть девушкой и быть ребенком!

- Конечно, иди! У тебя, наверное, еще много других кают для уборки?

- Нет, на этот раз всего две каюты, - не включая вашу, - заняты по восточной стороне. Просто замечательно! Вторая и шестая. Возле вас никого нет.

- Послушай, ты и считать умеешь? Может, и читать тоже?

- Разумеется! Считать я с самого начала научилась, и буквы быстро запомнила. Когда программы отключили, я сперва по складам читала с непривычки, без чипов, но за пару месяцев начала читать так же бегло, как и прежде. Говорю же: у меня - хорошая память! До вечера, добрая госпожа! - она вышла за дверь, но тут же в дверной проем вновь просунулась ее головка: - Вы пойдёте вечером в казино? На 'Феличе' в этот раз собралось столько важных солидных господ! Все толстые, серьезные, надутые... сходите, не пожалеете! Обязательно с кем-нибудь познакомитесь!

- И не подумаю, - возразила ей поспешно. - Играть и обманывать не люблю, ни в рулетку, ни в чувства. А знакомиться пусть идут непутевые особы!

Лиэз пожала плечами и ушла. Мне показалось, она огорчилась от моих последних слов. Почему? Ей так хочется, чтобы я сорвала банк?

Проделав комплекс физических упражнений, покувыркавшись через голову на кровати, выпив стакан свежеотжатого сока из банаса, вдоволь насмотревшись новостных передач по визору, решила сходить в кают-компанию, превращавшуюся в обеденное время в столовую-триклиний.

Никогда не видела этого помещения в дирижабле! В космолете, планетолете, океанском лайнере, - да, но салон дирижабля, судя по фильмам и передачам, - это нечто особенное! Решила сходить к обеду, выждав, пока раздастся два удара гонга. Третий удар будет означать, что наступило время трапезы.

Надела тунику, напоминавшую одеяние Лиэз, но подлиннее, непрозрачную, зеленовато-лазурного оттенка. Распустила рыжие волосы: знаю, что в таком случае люди запомнят именно эту рыжину, а не мои черты лица. Накрасила губы розово-красной помадой, решив поиграть в молодую скорту. Вытащила точно такие же удобные сандалии-трансформеры, как и те, что отдала горничной. Нажала особую кнопку в подошве, и сандалии мигом обрели устойчивые каблучки, еще добавившие мне роста и уверенности в себе. Теперь я буду одной из самых высоких людей в кают-компании.

На шею повесила огромную нить жемчужных бус, обмотав их в два ряда. Все, довольно бутафории, я готова к выходу в свет. Уверена: моих знакомых на этом дирижабле нет: политики и церковники ездят другим транспортом.