Александр Белый - Мореход

— Нет, обошлось без нападений, но ватагу в полсотни степняков однажды видели. Те несколько часов подряд шли параллельным курсом, затем развернулись и исчезли в степи. Представляешь, они за перевалом на выходе в степь строят крепость, — говорила она, — Ещё прошлым летом начали. До осени работали две сотни рабов под управлением хинданских мастеров, а весной опять вернутся. Наверное, уже на следующую зиму поставят гарнизон.

Степные дикари, находящиеся на нижних ступеньках общественно–политического развития, самостоятельно строить крепость никогда бы не стали. Это дурное дело наверняка придумали хинданские советчики. Почему дурное? Да потому, что эта крепость не принесёт дохода больше, чем они получают при ежегодных весенних торгах. Народы севера нужно стимулировать и заставлять работать, иначе говоря, в охотничий сезон приезжать к стойбищу и соблазнять красивыми и нужными в хозяйстве вещами. Иначе им на всё наплевать, жить они будут бесхитростно: рыбку поймал, сохатого завалил, пару соболей ясака для хана взял и всё, можно отдыхать. Когда‑то мне об этом говорил Лагос, и я ему верю. Да и сам насмотрелся.

— Солнышко моё, это, конечно, плохо, но бизнес бросать не будем, — ответил ей, — Теперь меха будут обходится раза в три дороже, но всё равно принесут сумасшедшую сверхприбыль.

Теперь мы с Иланой могли общаться целыми днями. Она рассказывала о перипетиях похода, о разных интересных случаях и смешных историях, произошедших во время меновой торговли с аборигенами. Наблюдая за красивым, слегка повзрослевшим за эти долгие месяцы лицом, я ей тоже поведал как об успехах, так и о нерешённых вопросах: о простое без сырья мехового магазина, об учёбе курсантов, строительстве дома и шхуны, а так же о разных прочих домашних делах.

— Кстати, Кара ещё с тобой или уехала? — вдруг спросила она.

— Пять дней назад уехала к себе на остров.

— Что ж, Гита будет рада, — сказала она, и мы на эту тему больше с ней никогда не говорили.

По–прошествии докады как‑то сразу прекратились дожди, строители закончили отделочные работы по дому, мастера–корабельщики передали фронт работ медникам, и те начали обшивку латунью днища корабля. Если для каменщиков в нашем новом посёлке работы было много, то плотникам — не очень, поэтому я их подрядил изготовить два кубических ящика со стороной в четыре метра, имитирующих корабли и настилом, типа палубы. Мы подкладывали под днища круглые брёвна, чтобы их можно было перемещать, и отрабатывали абордаж: стреляли в деревянные профили из арбалетов, учились слаженно бросать железные «кошки», стягивать борта «кораблей», набрасывать между ними трапы и с палашами в руках штурмовать «врага».

Теперь ежедневно после сиесты у меня оставалось много свободного времени, которое решил использовать для разборки спасательной капсулы. Жаль было кромсать столь высокотехнологичную технику цивилизованного мира, но как памятник она мне здесь не нужна. В результате получилось три тысячи восемьсот десять килограмм заготовок прочной легированной стали, нарезанных из конструкционного набора, а так же девятьсот килограмм трёхмиллиметрового титанового листа.

Кормовой люк капсулы уничтожать не стал, я его хотел использовать, как вход в тайную подвальную комнату, снял лишь ранее уже испорченную внутреннюю крышку. А чтобы система открывания–закрывания и герметизации не потеряла функциональности, вырезал его вместе с контуром корпуса, поворотными консолями и гидравлической системой. При этом размеры конструкции строго соответствовали проёму, подготовленному лично мной в теле монолитной скалы.

Вход в тайную комнату находился под домом в винном погребе. Перетащить люк от ущелья к месту монтажа оказалось сложнее всего, поэтому пришлось разбирать его на отдельные узлы и детали. Но, в общем, покорячился и справился самостоятельно, не привлекал даже Хуа.

Вскоре люк стоял на месте, к нему были прикреплены гранитные плиты, имитирующие кладку, а сверху навешены полочки, предназначенные для хранения винных амфор. Никто из посторонних не сможет даже предположить, что за ними есть какое‑то помещение. После подключения гидропривода к системе питания, провёл испытания его работы. Теперь по команде из наладонника полочки вместе с амфорами плавно выдвигались и отъезжали в сторону, открывая вход в помещение, где помимо различных ценностей собирался хранить и некоторые снятые с капсулы и неиспользованные детали.

Был ещё один тайный кабинет, и не в подвале, а в доме на третьем этаже сразу же за стеной моего официального кабинета. Для строителей она считалась узким длинным чуланом, предназначенным для хранения разных житейских мелочей, но на самом деле здесь стоял стол с панелью, кресло и бортовой компьютер. Вход в него я заставил массивным шкафом для свитков и документов, отъезжающим в сторону на роликах по маленьким рельсам. Конструкцию этого механизма, снаружи совершенно незаметную, я тоже собрал самостоятельно из деталей спасательной капсулы.

Подошла очередь монтажа сантехники. Оборудование малюсенькой кабинки перекочевало в большую туалетную комнату. Здесь установил металлический серебристый унитаз и такую же раковину, а душ смонтировал над большой ванной, сложенной из белого мрамора. Правда, пришлось внедрить некоторые новшества и устроить сброс канализации, коего ранее не существовало, а имелся картридж очистки технической воды и преобразования фекалий в твёрдую субстанцию.

С капсулы было снято множество проводов, труб и трубочек, пластиковых деталей и жаропрочных узлов, которые спрятал до дальних времён, авось пригодятся. Мощную четырёх секционную систему климат–контроля солнечная батарея вполне тянула, поэтому я её тоже установил, при этом разнёс по спальням, Иланы и моей, а так же по обоим кабинетам — официальном и тайном. В этих же помещениях оборудовал настольные светильники, включаемые по команде из наладонника. Единственное, чего не собирался использовать, а приготовил утопить в море, так это металлокерамическую защиту, которая не поддавалась переработке, и неразборные, но взрывоопасные блоки силовой установки.

За всеми заботами и делами время пробежало незаметно и, наконец, настал момент спуска шхуны на воду. Должен сказать, что подобное мероприятие было редкостью, и считалось значимым событием, что заставило собраться у причалов фактически всех жителей посёлка. Но лично для меня это был праздник души, который вместе со мной разделили все курсанты, за исключением трёх человек, находящихся в наряде, а так же Илана, посредством торчащего из нагрудного кармана наладонника, незримо присутствующая рядом.

Компаньоны Щипа дружно вытащили удерживающие корму опоры и выбили из‑под киля клин, после чего, рычагами приподняли нос шхуны. Та нехотя сдвинулась на несколько сантиметров вниз, пискнув на обильно смазанных нефтью наклонных балках–салазках, затем ещё немного подалась и, в конце концов, громко шипя от трения латунного листа и дерева, устремилась к реке, выгребла кормой высокую волну и ухнула в глубоководную заводь.