Александр Белый - Мореход

Три дня назад мы именно на этом месте вышли из лесу, поэтому, здесь с дороги и свернули.

— Если мы их не интересуем, то они проскачут мимо, так? — спросил Илану, но она промолчала, — Но если они свернут с дороги и последуют за нами, то мы их встретим, и здесь уложим.

При этих словах девочка утвердительно кивнула головой, вытащила шоковый импульсник и включила максимальный режим его применения. К деревьям мы не дошли еще метров пять, как раздался стук подкованных копыт и преследователи показались из‑за холма. Мы развернулись лицом к дороге и стали наблюдать за происходящим. Один из них повернул голову налево и заметил нас. Крикнув что‑то своим спутникам и указав в нашу сторону, ловко завернул лошадь с дороги, а остальные последовали за ним.

Увидев преследователей, показавших свою разбойничью сущность, старик стал похож на свою понурую, несчастную кобылку, и на него было жалко смотреть. Мне и ранее было известно, что наследственные рабы существа безвольные, но не до такой же степени! Еще пять минут назад он радовался жизни, а сейчас опустил плечи, обреченно склонил голову и, уставившись в землю пустыми глазами, начал что‑то тихо шептать.

Разбойник, скакавший первым, снял с луки седла свернутый колечком аркан, поднял его над головой и принял вправо, значит, его цель Илана. Это был тот самый воин, который торговался за шкуру горного льва. Двоих других я тоже признал, как наших соглядатаев. Они выхватили кривые мечи, которые здесь называются «сабля», и смотрели прямо на нас, значит, шли по наши со стариком души.

— Илана, ты нормально? — у меня самого был внутренний мандраж, потому и спросил. Даже при встрече с ними на дороге был гораздо спокойнее, наверное потому, что тогда они просто ехали мимо, а сейчас целенаправленно хотят взять нашу свободу и жизнь.

— Да, — коротко ответила она. И действительно, моя маленькая девочка внешне держалась решительно.

— Тогда твой с арканом, просто убей его, — сказал ей, а сам направил игольник на приближающихся вооруженных саблями разбойников.

Один из них вырвался вперёд, приоткрыл рот и оскалил зубы, он смотрел на меня, а второй скакал в направлении Фагора. Подняв сабли вверх, они привстали в стременах, — для меня как раз то, что надо, мишени получились большие и удобные. Расстояние быстро сокращалось, осталось тридцать метров, двадцать пять, двадцать, пора! Направил ствол пистолета в грудь переднему и нажал на спусковой крючок, затем, поймал в прицел второго. Два механических щелчка игольника раздались друг за другом, слившись с треском электрического разряда импульсного шокера.

Краем глаза заметил, что помощь Илане оказывать не надо, у ее противника только что остановилось сердце, и он уткнулся носом в шею своей лошади. Мои противники, выронив сабли, тоже умерли мгновенно. Они еще сидели в седлах, но специальные двухмиллиметровые иглы способные прошить двадцать четыре миллиметра стальной брони, покинув ствол со скоростью девятьсот девяносто метров в секунду и попав в мягкие ткани тела, взрывались, превратив область проникновения в десятисантиметровый клубок фарша.

Лошади продолжали бежать, но перешли на рысь, обошли нас веером и у стены леса разошлись в стороны, инерцией поворота свалив своих седоков наземь. Лично у меня тело было возбуждено, а руки стали слегка подрагивать, а моя маленькая девочка сидела на лошади, казалось бы внешне спокойно, при этом угрюмо уставилась на труп своего врага.

— Илана, ты молодец, — сказал ей, но она даже не шелохнулась.

— Илана! — сказал громче, и она вздрогнула, подняла голову вверх и удивленно оглянулась вокруг, словно впервые увидела мир, — Илана! Нужно лошадь поймать, сможешь?

— А? Что? Ага! — она кивнула головой, удивленно взглянула на шокер и сунула его в кобуру, потянула за уздечку и тронула лошадь, — Но!

Мой отец, когда видел мою неадекватность, тоже немедленно озадачивал каким‑нибудь делом, но чаще всего говорил: «Упал, отжался!», после чего начинал считать, иногда до двадцати, иногда до сорока. Но, должен сказать, мера была действенная. Да, строгим был мой папа, зато справедливым и добрым.

— Фагор! — громко окликнул старика.

Тот все еще безропотно ожидал смерти. От окрика он втянул голову в плечи, и с недоумением в глазах огляделся, а я ему показал рукой на другую отбежавшую лошадь. Сам тоже не стал бездельничать, дал шенкелей мерину и поскакал за отбежавшей дальше всех. Наездник из меня был еще тот, но выработанные в виртуальной игрушке рефлексы помогли здорово, казалось, что когда‑то давно приходилось и обихаживать лошадь, и ею управлять, а сейчас только восстанавливаю подзабытые навыки.

Несмотря на то, что Фагор по отношению к своей жизни, как и все рабы, был натуральный пофигист но, коль боги даруют жизнь, к безопасности и маленьким радостям относился небезразлично. И вообще, он оказался весьма неглупым и практичным человеком. Подобрав выпавшие сабли я, было, хотел просто обыскать трупы и бросить их здесь, но Фагор стал тыкать в них пальцем и что‑то убедительно говорить, кивая на дорогу, затем стал указывать на лошадь и рукой на лес. В общем, мы его послушались и, общими усилиями закинув трупы на круп лошадей, переместились в подлесок, спрятавшись от случайных прохожих, а здесь уже спокойно привязали их к седлу, чтобы не свалились и отправились в сторону гор.

То, что приматы совсем не глупы, мы увидели и на этот раз. Двое разведчиков–обезьян приблизились к нам лишь метров на двадцать, затем дико закричали, и шустро перескакивая с ветки на ветку, рванули обратно, видать почувствовали смерть. На том месте, где мы подстрелили девять наглых обезьян, кое–где валялись обрывки шкурок, а костей так и не заметили, так что на протяжении всего пути нас больше никто не беспокоил.

Перед выходом на горную тропу спешились, отвязали трупы и сбросили их наземь, после чего Фагор проявил инициативу и стал быстро их раздевать.

— Илана, — сказал девочке, демонстративно отвернувшейся от созерцания такого непотребного действа, — ты посматривай по сторонам, а я помогу старику.

На ее недоуменный и удивленный взгляд ответил:

— Так надо. Нельзя чтобы трупы кто‑то идентифицировал, а так дикие звери сожрут и все. Да и экзамен этот… мне тоже надо пройти.

Вдвоем мы закончили быстро, Фагор даже грязное исподнее белье снимал. Поначалу я отнесся к этому брезгливо, но потом подумал, что оставшийся без вещей старик, хочет иметь запасной комплект подштанников, ну и пусть имеет, в капсуле есть очистительная камера, так что с санитарным состоянием одежды никаких проблем нет.

Оказывается, не все так просто. Как позже выяснилось, раб сам по себе есть вещь, только говорящая, не имеющая прав абсолютно ни на какое личное имущество, и за три тысячелетия существующего порядка, это понимание заложено у них в глубоком подсознании. Лишь хозяин в меру своей гуманности или выгоды содержит, одевает, кормит, лечит и поощряет свою рабочую скотину.