Александр Белый - Мореход

— Здесь мой дом, теперь здесь и ваш дом. Я вижу, что вы происхождения знатного и то, что буду говорить, вы и сами понимаете, но предупредить обязан: не вмешивайтесь в дела, которые вас никоим образом не касаются, и не мешайте никому жить, тогда никто никогда не помешает вам, и будет к вам уважение соседей, а в доме порядок. Понимаете о чём я?

— Понимаю, господин староста, я хочу жить с соседями в мире. Если всё о чём вы сказали будет взаимно, то обо мне можете не беспокоиться.

— Именно так, господин Дангор. И ещё, если когда‑нибудь в море или на суше вы увидите терпящего бедствие вашего посельчанина, то помогите ему, если у вас будет такая возможность. Поверьте, в отношении вас всегда поступят так же.

— Не сомневайтесь, господин староста, сделаю, как вы говорите.

— Очень хорошо, господин Дангор. Если у вас возникнут какие‑то вопросы, не стесняйтесь заходить, постараюсь ваше любопытство удовлетворить. Между прочим, баркас сегодня с утра перетащили под навес, за недели две он просохнет, и тогда его начнут приводить в порядок. Лодочника зовут Щип, я ему сказал, чтобы он к вам зашёл.

Раскланявшись и распрощавшись, забрав отдыхавшую в тени на нижней террасе Илану, мы отправились осваивать новое пространство. У ворот нас ожидал Фагор и обе рабыни.

— Будешь исполнять сразу две должности, — озадачил его новым назначением, — придворного учёного и придворного начальника. Рабыни в твоём полном распоряжении.

— Насколько полном, хозяин? — осторожно спросил он.

— Я же сказал, ты для них начальник.

Заметив, как радостно блеснули его глаза, и как он по–хозяйски осмотрел тёток, кстати, те тоже подтянулись, поправляя на себе старую в заплатках одежду.

— Как вас зовут и чем вы занимались? — спросил уже у них.

— Меня зовут Риса, хозяин, — сказала та, которая постарше, — Раньше была только кухаркой, но когда погиб бывший хозяин, и бывшая хозяйка продала конюха и еще двух рабынь, то стала носить воду из колодца, заниматься уборкой в доме, стиркой и помывкой хозяйки и хозяйских детей.

— Меня зовут Хина, хозяин, — сказала рабыня помоложе, — В мои обязанности входит уход за двором, подсобными помещениями, и садом. А раньше я шила одежду.

— Ясно, мои требования следующие: чистота и порядок в доме, во дворе и в саду, учтите, грязи и пыли я не люблю. Если на террасе встану ногой в куриное дерьмо, а на брусчатых дорожках в козье, то кто‑то будет серьёзно наказан, и это будет не коза. Понятно?

— Понятно, хозяин, — хором сказали все трое.

— Фагор, носить воду из колодца отныне вменяется тебе, и в дом, и в сад. Не такой уж ты старый. А ещё будешь ухаживать за лошадьми.

— Слушаюсь, хозяин.

— Теперь ты, Риса. Продовольствие будете покупать вместе с Фагором, а кормить — из следующего расчёта: в первый день докады — исключительно овощи и фрукты, второй и пятый — рыба по танну на каждого, в том числе и на вас, а в остальные дни — мясо, как минимум по половине танна в день каждому. Гарниры, молоко и напитки, само собой. Да, и мыть нас не надо, нам нравиться самим мыть друг друга, но корыто и ведро тёплой воды должно стоять каждое утро и каждый вечер. Может, что‑то непонятно?

— Всё понятно, — ответила она.

— Одеты вы плохо, поэтому сходите с Фагором, купите себе обувь и ткань. Коль умеете шить, то пошьёте сами.

Ранее тусклые и безразличные глаза рабынь ожили, видно, распоряжения нового хозяина им понравилось. Да и Фагор угрюмым совсем не выглядел.

Мы с Иланой обустроились в хозяйской спальне, единственном месте, где стояла какая‑то мебель. Кровать была старая и ужасно скрипучая, но нас пока всё устраивало, тем более, что более пяти лет мы с ней прожили в одном кубрике, а последние два месяца даже спим рядом. Привыкла она засыпать у меня подмышкой левой руки, и теперь с этим ничего не поделаешь.

Лодочник Щип, седой мужчина, с изрезанным шрамами лицом, пришел в тот же день. Как только мы познакомились, он сразу заявил:

— Я ещё тогда говорил, что взамен побитых на камнях, нужно ставить хорошие доски, а он меня не послушался. Говорил, что ему баркас и нужен всего на год, правда, столько она и простояла.

Мы уговорились о цене ремонта в два зеола, при этом я настоял, что в баркас будут внесены некоторые изменения, о которых сообщу позже. Определились, что его восстановление можно начинать через две докады, после чего он ушёл.

Устроившись в спальне, единственном в доме месте, где хотя бы на что‑то можно было присесть, решили разобраться с остатками наших финансов. Во всех кошелях и карманах, даже с учётом экспроприированной у бандитов меди, наскребли семь золотых зеолов, пять серебряных солдов и сорок два россо меди. Из них не менее трёх с половиной золотых уйдут на ремонт и парусное вооружение баркаса, и два серебряных — на смену одежды для рабынь. Со слов Фагора и Рисы нашему дому на питание надо не более трёх солдов на докаду и один солд для прокорма двух лошадей, козы и курей.

За эти дни, когда я вникал в домашние дела и учился вести хозяйство, выяснил, что кроме муки и самой пшеницы, которые всегда были в большой цене, прочие продукты здесь стоят не очень дорого. Например, за один танн мяса быка платят двенадцать медяков, а свежая рыба вообще обходится не дороже одного–двух медяков. Между тем, стоимость рыбы засоленной в бочках увеличивается в десять раз, а доставленная в центральные экзархии империи, становится дороже в двадцать пять раз.

Этим промыслом как раз и занимается большинство жителей посёлка, в том числе и наш сосед, пожилой рыбак Луг. Всё его обширное семейство в составе восьми сыновей шесть–семь раз в докаду выходят в море на лов местной сельди, которую и солят в построенных у моря сараях. Зарабатывают, видно неплохо, так как рабы ходят с сытыми рожами и нормально одеты.

За три серебряных солда и в течение всего трёх часов времени эта дружная семейка заменила на конюшне стропила и полностью переложила черепицу, так что теперь, когда зарядит дождь, ничего течь не будет. Между прочим, старик Луг при знакомстве на выполнение этой работы вызвался сам, видно знал о соседских проблемах, а я с радостью согласился.

Некоторые другие рыбаки, чаще всего молодежь, пытаются деньги заработать быстро и много, не надрывая пупок на нудном и изнурительном лове сельди. Они целенаправленно охотятся на серебряную акулу, а так же на редкую крупную рыбу, названую елкина и кидана. По ряду причин эти виды морской фауны добыть сложно, но когда всё же ловится и попадает на рынок, её тут же за большие деньги скупают на кухни дворцов верхнего города. Вот таким промыслом занимается другой наш сосед, Харат, отец двоих маленьких детей, кстати, старше меня всего на два года.

Когда я впервые увидел эту рыбу, то в так называемой елкине заподозрил белую рыбу типа белуги, а в кидане — треску, только огромную. О методах их лова в базе данных моего ПК информация имеется, и на этот счёт у меня появились некоторые мысли, которые пока что решил придержать при себе. А вот подобных акул в классификаторе базы данных не нашлось, но как их ловить — ясно, а где — пока без понятия.