Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Страна чудес

Да и вряд ли кто меня отпустит в их группу, это вопрос, который стоит ставить на первое место. Так что всё перечисленное чисто риторические размышления. Но по большому счету мне и самому это не нужно. Хочется, есть шальная мыслишка, что может что-то получиться, раз ребята говорят, но трезвая несмотря ни на что часть моего мозга безжалостно гнала ее, как всегда гнала беспочвенные бессмысленные надежды.

Коротко о самих ребятах. Их на самом деле трое, четвертый, который лабал на гитаре, временно приходящий, друг Карена. Пить он отказался, ушел сразу после выступления, мы с ним даже не пересеклись.

Далее сам Карен. Парень спокойный, рассудительный, излишне сдержанный. Но как показало время, заводящийся с пол-оборота, когда речь заходит о девушках, и конкретно о его девушке, которая, как я оценил ее со стороны, любит гульнуть. Несмотря на сопливую лирику, назвать его самого слабым ни на что не годным романтиком язык не повернется, но брутальности ему явно не хватало.

Хан — полная противоположность. Второй человек в группе, бывший одноклассник Карена, с которым они вместе группу и основали. Музыкант, как здесь сказали, от бога, хотя последнее проверить я не смог по техническим причинам. Полное его имя то ли Алимхан, то ли Амирхан, но иначе, как просто Ханом его никто не называл. Человек эмоциональный, деятельный, легко возбудимый, но легко же отходчивый. Шума от него было едва ли не столько же, сколько от всех остальных представителей этой тусовки, с поправкой, что все они музыканты, люди от природы активные.

Судя по тому, что половину вечера Хан обнимался с одной девочкой, половину — с другой, на женском фронте у него проблем нет, в отличие от друга, но и творческой жилки нет тоже, ибо какое творчество может быть без высоких чувств и переживаний? Я бы сказал, группа держится на нем, а не на Карене: Карен занимается творческой составляющей, Хан — организационной, и попробуй пойми, что важнее.

Третий, барабанщик, оказался японцем. Не угадал я с национальностью, хотя был близок. Причем из тех коренных японцев, кто прилетел на Венеру в качестве колонистов почти сто лет назад и кого не репатриировали венерианские власти после оккупации Восточного сектора. Я говорил уже, таких на Венере осталось много, моя Маркиза, например, одна из них, все они по сей день стараются жить общинами, соблюдая чистоту крови, не смешиваясь с латинос. Но русские — не латинос, и к ним он отчего-то прибился.

Зовут его то ли Наоки, то ли Наоми — врать не буду, забыл, но называли его все либо Фудзиямой, либо кратко — Фудзи. Кто когда дал ему это прозвище он не помнит, слишком давно было, а что такое прозвища и как прилипают, надеюсь, объяснять не нужно — достаточно посмотреть на наши оперативные позывные.

Как он сказал в душевной беседе, обидно было только поначалу, и то только потому, что «Фудзияма» — «она моя», в русском языке имеет женский род; в остальном его все устраивало. Да и к этому нюансу он привык — мало ли в русском слов с двойным, тройным или вообще непонятным значением, и тем более написанием? Одно «да нет наверное» чего стоит!

Фудзи постоянно улыбался, это был его товарный знак, его «фишка». При поразительной внутренней невозмутимости, идущей, видимо, корнями в национальность, эта улыбка временами просто бесила, являясь главным оружием его самого в борьбе со всеми, кто пытался задирать его национальность. Как спорить о чем-то с человеком, который улыбается в ответ на любую колкость?

В общем, Фудзи мне понравился.

— Значит, говоришь, раньше нигде не играл? — Феечка, подсевшая минут сорок назад, выиграв состязание за это право у двух других делавших мне красноречивые намеки, переходила к завершающей фазе атаки, сократив дистанцию до почти неприличного минимума. Ее горячее дыхание обдавало мне ухо, вводя в состояние эйфории предвкушения, грудь же, прижимавшаяся к моему локтю и плечу, довершала разгром, подавляя все мысли о сопротивлении. И несмотря на то, что все ее невербальные сигналы просто кричали о желании спариться, отталкивать эту девочку я не хотел — потому, что была искренняя. Да-да, в отличие от корпуса, где я был всего лишь трофеем, она хотела меня потому, что я — это я, такой, какой есть, а не из-за статусных или политических заморочек. И рука не поднималась отпихнуть ее, как я обычно поступаю со шлюхами.

— Значит, ты в поисках? — продолжала мурлыкать она, кладя подбородок мне на плечо, доводя прикосновениями груди до неистовства. И это меня, спящего в одной каюте с пятью голыми представительницами теоретически слабого пола, не говоря об общем со всеми остальными дУше и иных прелестях жизни в корпусе! — А что, иди к ребятам, у них хорошая команда!.. И песни ничего!.. Душе-евные!..

Ее губы прошли в миллиметрах от моих. Пришлось приложить усилие, чтобы дать им разминуться, но и я, и она понимали, что это временно.

— Н-не спеши, — все-таки оттолкнул я ее, беря паузу. — Куда спешишь? Успеем же!

Она расплылась в улыбке — действительно, успеем.

— Может, еще выпьем?

— На брудершафт! — поддержала она, лукаво сверкнув глазами.

Пел я долго, больше часа. Спел все запланированные вещи, после чего сошел со сцены и сделал паузу, побродив по окрестностям. Но затем снова вернулся, и ребята опять отправили меня отдуваться — сказали, им «нужно отлить».

Так я кривлялся еще час. Выдохся совершенно! После чего закономерно уснул прямо на лавочке, невдалеке от сцены, под завывания Карена.

После выступления парни меня растолкали и почти насильно повели с собой. Сопротивляться не видел смысла — уже настал вечер, я прохмелел и чувствовал, что готов к новым подвигам, а идти было особо некуда. Домой не хотелось, а возвращаться на базу — тем более. Затем мы дружно, вчетвером, грузили оборудование в подошедший прямо к сцене фургон. Тогда и познакомились поближе: как сказал полосатый кот из одной маминой книжки, работа — она сближает.

Ребята были довольны итогами выступления, словоохотливы, и информация об их коллективе обрушилась огромным потоком — кто, где, почем, когда, как давно и так далее, только успевай запоминать. Тогда они и заговорили в первый раз об участии в их группе на правах вокалиста.

— Ты не понимаешь, Ванек, — распинался Хан, — голос мы тебе подтянем. Не мы, у нас есть очень хороший знакомый, который все организует. Специалист высшего профиля! И будет все ништяк!

— И будет то, что я запорю вам первое же более менее серьезное выступление, — усмехнулся я. — Ладно, голос. У меня еще и со слухом проблемы!

— Ты себя недооцениваешь, — покачал головой Карен. — Да нам и не нужно петь, как эти, которые стотысячные залы собирают. У нас маленькая тусовка, свои фаны, сойдет и так. Зачем выше головы прыгать? А еще мы в «Натюрморте» играем, по пятницам. Слышал про такой ресторан?