Владислав Выставной - Атомное сердце

Большую часть объема огромной флагманской ладьи занимал гигантский Храм Чаши.

Похоже, снаружи это выглядело, как брюхо гигантской стрекозы. Рогги Бур давно заметил: внутри ладьи Сынов Неба не поделены на множество отсеков, как корабли Летунов или рейдеров, нет. Варвары ценят пространство, заполненное драгоценным воздухом, смакуя отвратительное величие своих насекомоподобных кораблей.

Сейчас же, сквозь полупрозрачный, сегментированный купол, виднелись расплывчатые звезды и изогнутый горизонт Нептуна.

Но не на небо смотрел Рогги Бур.

Он видел огромную, усеянную шипами братину – вроде той, что впилась сейчас ему в голову – только перевернутую, словно подставленную, чтобы наполниться жертвенной кровью…

Жертва…

Должна быть жертва. Просто обязательно должна быть – иначе воинский ритуал теряет всякий смысл.

Со всех сторон к Чаше стекались Сыны Неба. Донесся грозный барабанный бой – такой Поджигатель уже слышал на Гамме, и сердце его тревожно екнуло.

Никогда он не видел еще Варваров в полном боевом облачении. Редкие записи хроники, сделанные еще до его рождения не в счет.

Воины внушали страх и отвращение. И непонятно, какое из этих чувств было сильнее. Как и странные их ладьи, облик доспехов имел корни в отвратительном мире насекомых. Выпуклые сегментарные панцири из темного металла, шелушащаяся, висящая струпьями броня: она нарастала во время боя, опадая в поврежденных местах, сбрасываясь вместе с охватившим ее пламенем. И эта же броня служила оружием: попав на тело врага, она въедалась в чужую плоть, разрастаясь и пожирая ее, как стремительная и смертельная опухоль.

Воины пришли с оружием. Длинные шесты с хищно вращающимися лезвиями – больше всего это напоминает косы, тяжелые молоты, пробивающие металл, странные мечи, с двумя лезвиями, торчащими по обе стороны рукоятки – все это выглядит архаично и жутко, словно главная цель Сынов Неба – сыскать рукопашную схватку в войне высоких энергий.

Пожалуй, холодное оружие несло в себе ритуальную функцию – как, собственно, и предстоящая схватка. Рогги Бур еще не прочувствовал в полной мере смысл и дух войны в представлении Сынов Неба, но уже приближался к пониманию.

А воины все прибывали – с кораблей, на время слившихся с флагманом. Теперь казалось, что Храм Чаши сам стал гигантской чашей, наполненной людьми.

Под грохот барабанов воины выкрикивали какие-то ритмичные фразы, разобрать которые в общем реве было трудно, пока Поджигатель не услышал прямо над ухом:

– Наполнить Чашу кровью… Наполнить Чашу кровью… Испить всем разом… Испить всем разом…

Рогги Бур обернулся: это бормотал Гром. В крепкой руке его была небольшая, но массивная палица – ей он истово бил себя в грудь, продолжая бормотать в такт со всеми.

– Испить до капли… Испить до капли…

Рогги Бур почувствовал, себя неуютно: он один не знал слов этих кровожадных заклинаний. Он просто смотрел, насыщаясь невиданным зрелищем: такого не увидишь в высокоразвитых Мирах Конгломерата.

Полуголые барабанщики колотили в огромные, бесформенные бочки, перетянутые звонкой кожей. Пот с мускулистых тел брызгами летел во все стороны, неистовство ритма нарастало.

Пол Храма действительно был чуть вогнут – это позволяло наблюдать всю картину, словно с трибун стадиона.

Стало заметно, как вокруг Чаши образуется кольцо пустого пространства – несмотря на плотность, с которой стояли теперь воины. Когда мерные барабанные удары стали больше походить на прерывистую дробь, в центр вышел Кормчий. Даже на расстоянии было видно, насколько величествена эта фигура, которая словно лучилась энергией и властью.

Поджигатель ждал речи Кормчего – это было бы вполне логично. Но слов не последовало.

Вместо этого на опустевшее пространство вышли несколько воинов.

Эти были без доспехов – но с оружием. Они неистово кричали, потрясали мечами и молотами, словно артисты, заводящие толпу.

Рогги Бур догадался: сейчас будет поединок – один или несколько.

У краткоживущих Земли некогда были популярны кровавые гладиаторские бои. Поединок не редкость и в Мирах – только так, к примеру, можно завоевать высокое звание Хирурга.

Но лишь краткоживущие превращают смерть в зрелище ради удовольствия. И здесь, очевидно, похожая картина…

…Все оказалось неожиданнее, и заставило содрогнуться даже готового ко всему Поджигателя.

Поединка не было.

Просто один из воинов вдруг чиркнул самого себя лезвием поперек тела – не сильно, просто, чтоб брызнула кровь. Чиркнул снова.

И принялся полосовать свое тело на ровные квадраты, оглашая пространство яростными воплями. Когда его тело превратилось в месиво, и кровь вовсю струилась по ногам, он поднял руки над собой, выкрикивая что-то, не слышимое на расстоянии.

Его товарищ, вооруженный странной «косой», взмахнул древком – и лезвие завращалось в диком танце, исчезнув и слившись с воздухом. Мгновение – и в этот жуткий винт, как в мясорубку втянуло первого мученика.

Еще миг – и обладателя зловещей «косы», с ног до головы обдало кровавым фаршем. Все – больше ничего не осталось от первой жертвы.

Сам же воин счастливо хохотал, прыгая в буром месиве. После чего продемонстрировал не менее интересный трюк: он попросту взмахнул «косой» – и перерубил самого себя – вдоль тела, от макушки, до паха, распавшись на две идеально ровные половинки…

Сыны Неба восторженно ревели. Рогги Бур с перекошенным лицом наблюдал за происходящим, не в силах преодолеть охвативший его ужас, но не смея отвести взгляд от извращенно притягательного зрелища.

Еще с десяток воинов продемонстрировали свое презрение к жизни и боли. Казалось, воздух пропитался кровью и смертью. Гром рядом хохотал и выкрикивал малопонятные фразы, всеобщее безумие нарастало, и казалось, каждый сейчас готов пойти на скользкую от перемолотой плоти арену, чтобы показать на что способен.

Но Кормчий вскинул руку – и наступила тишина. Настолько резкая и пронзительная, что сама по себе казалась грохотом. Слышно было лишь, как дергается в предсмертных судорогах последняя жертва Чаши Единения.

Рогги Бур ждал слов. Он ждал объяснения – что это было, к чему вся эта кровавая вакханалия, чего добивались воины, уничтожившие себя на потеху толпе?

Но Кормчий просто ушел.

В мире, объединенном смертью, не нужны слова.

В коридорах, мастерских и ангарах царило нервное оживление. Люди сновали взад и вперед, словно не зная, как остановиться и обрести покой. Но покой сейчас возможен лишь в яростном, ожесточенном труде, направленном на победу.

Бастион перешел на осадное положение.

На огромной, как раньше казалось, посадочной грани сейчас было тесно от людей и машин. Все видимое пространство заполонили непривычного вида корабли.