Галина Гончарова - Сердце крейсера

— Боевых действий не будет. — Интаро испытывал бешеную ярость. — Наши корабли оборудованы системами подавления гипердвигателей. Ты не успеешь их активировать, как окажешься полностью беспомощной. Так что предлагаю сейчас: сдавайся. Я даю тебе двадцать минут, чтобы привести сюда свою лоханку и перейти на мой корабль. И второй раз этого предложения не повторю.

— Постараешься взять силой? — Женщина откровенно издевалась. — А не получится. На этот раз не получится. Это тебе не сопливых девчонок насиловать, опоив наркотиком!

— Что-то я не помню, чтобы ты сильно сопротивлялась.

— После киртана? Очень смешно. Ты бы еще дубинкой по голове попробовал. Кстати, надеюсь, ты в курсе, что мои яйцеклетки оказались негодными?

— Они погибли, — процедил Интаро.

— Наверняка при попытке оплодотворения твоей спермой. Угадала?

Судя по побагровевшему лицу адмирала — женщина попала в десятку. И она это поняла. Потому что фыркнула.

— Просто ты не подходил мне ни в одной малости. А сейчас у меня двое замечательных детей. И я защищаю их от таких, как вы. Последний раз предупреждаю: уходите — или умрете.

Адмирал вдруг успокоился. Его словно наполняло ледяное черное безумие.

— Последний раз? — насмешливо переспросил он. — Так вот, ты сдаешься?

Аврора покачала головой.

— Если ваши корабли приблизятся к проходу ближе чем на один парсек, я буду стрелять. Мне жаль.

Интаро ухмыльнулся, глядя в черные глаза.

— Когда ты попадешь ко мне в руки — пожалеешь, что не умерла. А с твоими детьми я тоже разберусь по-своему. Посмотрим, что ты будешь готова сделать, чтобы их не продали в бордель.

Экран мигнул и погас. И через долю секунды вспыхнул снова. На этот раз он показывал рубку корабля.

Странную. Откровенно странную. Больше всего похожую на полость, вырезанную в куске сырого мяса. Там не было ни пульта управления, ни голоэкрана. Вообще ничего не было. Только что-то вроде капсулы, растущей прямо из пола. И в ней, в прозрачной стеклянистой жидкости плавало обнаженное женское тело. Тело, которое Интаро Висен знал как свои пять пальцев. Которое получил один раз — и вспоминал, лишившись.

Аврора.

Белые волосы женщины были распущены и плыли вокруг нее. Руки — приподняты, словно готовятся опуститься на клавиши рояля для вдохновенного аккорда. Тонкое лицо сосредоточено. В капсуле у ног женщины сидит обнаженный мужчина. И… его адмирал тоже знал.

— Рон!!! — вырвался у него рев. — Майор Сарро!!!

Роман даже не повернул головы. Все его внимание было сосредоточено на любимой женщине. Жене. Матери его детей. Авроре.

В данный момент — разуме громадного крейсера. Первого из живых кораблей.

Авроры как человека, как личности уже не существовало. Почти.

Потому что гаснущими остатками сознания она успела отдать единственный приказ:

— Корабль! К бою!!!

Адмирал Интаро Висен выругался. Длинно и затейливо. Потому что громадный астероид вдруг налился синим светом. Таким же, как искры в глазах Авроры.

И полыхнул, словно сверхновая. Казалось, по всей его поверхности открылись линзы орудий. И сейчас эти орудия стреляли. Отчаянно и метко. Без перерыва и отдыха. Без наводки.

А на все мониторы проецировалась одна и та же картинка.

Капсула, растущая из алого пола. Два обнаженных тела в ней.

Аврора, вдохновенно водящая руками, словно играющая на невидимом инструменте.

Искры мчатся по ее волосам, сливаются в единое голубое облако. Корабль стреляет отчаянно. Не обращая внимания на истребители, пытающиеся хоть как-то повредить ему. Всю мощь ударов женщина сосредотачивает на линкорах. На крейсерах. На матках. Защитные поля кораблей дрожат и прогибаются. Сила ударов превосходит все возможное. Интаро знает возможности своих линкоров. Их защитные поля должны выдерживать до десятка обычных залпов. Но куда там!

Один выстрел — и взрыв.

А промахи?

Их просто нет.

Нечеловеческая меткость. Невероятная сила.

Они возникают словно из ниоткуда, с низких уровней гиперпространства, с нечеловеческой точностью выходят в центре построений — и взрываются залпами невероятной мощности.

Удар — и тут же нырок.

Прежде чем им успевают ответить.

Они оказываются быстрее любого компьютера.

Быстрее, сильнее, безжалостнее — они видят уязвимые места и наносят удары.

Милосердие им неведомо.

Создания Эрасмиуса Гризмера выкладываются на полную катушку. Если бы их создатель видел это — он был бы безумно горд собой.

Он это сотворил.

Так ведет битву эскадра Авроры. Сорок кораблей.

Так мало.

Так много.

Она — самая страшная противница. Но и те, кто оказался под ее командованием, представляют серьезную проблему.

Они ныряют в гипер на такие уровни, куда заказан путь армаде Висена. Выпрыгивают из него в самый неподходящий момент — и стреляют, стреляют по самым опасным противникам.

Крейсера. Матки. Линкоры…

Одного залпа хватает, чтобы уничтожить крейсер, серьезно повредить линкор и матку… Два залпа уничтожают и линкор.

И все же они гибнут.

Один за другим.

Аврора пока держится. Ее корчит от боли после каждого попадания, по щекам катятся слезы, но — плевать!

Этого Эрасмиус Гризмер не учел — и каждое попадание она воспринимает как рваную рану на своем теле. Гибель каждого корабля из ее эскадры — как будто раскаленными щипцами отрывают куски тела.

Аврора не знает, что Эрасмиус предусмотрел метод катапультирования пилотов. Не для всех кораблей, нет. Но три уже погибли и ушли на низкие уровни гипера в спаскапсулах. Потом создатель может позвать их — и они вернутся. Но сейчас они там, где их не может достать схватка.

Ей это безразлично.

Ей надо уничтожить Интаро Висена. Другой мысли не остается.

Боль? Она сейчас защищает своих детей. О какой боли вы говорите?

Ей не больно. Больно только телу. А разум горит. Полыхает жарким пламенем. Аврора почти безумна. Если бы не Роман, она давно бы кинулась в схватку — безоглядно — и погибла. Но разум Романа заставляет ее удерживаться на последней грани.

Она отдает команды и ведет бой, расчищая себе дорогу к смертельному врагу.

Угроза ее детям не должна существовать.

Роман ничего не ощущает, кроме боли.

Не так.

БОЛИ.

Страшной. Разрывающей на части разум и тело.

Она пришла, еще когда атаковал сам корабль. Тогда Роман и перестал что-либо ощущать.

Мимо него прошли и разговор с Висеном, и начало боя.

Если бы не кровь Авроры в его венах — корабль вообще отторг бы его. И уничтожил. Но кровь есть кровь. ДНК опознана — и Роман воспринимается как часть Авроры.

Беда в другом.

Осознав, что внутри капсулы находится нечто чужеродное — пусть только частично чужеродное, — корабль начинает перестройку.