Константин Хвостополосатов - Экскурсант

— А можно сразу слинять на следующую базу к компетентным дядям и тётям? — спросил Саныч. — А то здешний МИ мог от одиночества какие-нибудь мании себе отростить, может, он отпетым садистом за эти годы стал.

— Саныч, нет, — ответила Светлана. — Причин много. Во-первых, «Ботаник» военный корабль КСС с базой приписки «Эталон-12», я его МИ и фактически подчиняюсь МИ базы с момента окончания последнего задания. Во-вторых, даже если бы я решила взбунтоваться, мы вряд ли сможем в данный момент уйти, по крайней мере, шансы уйти целыми где-то один к четырем, нас в этом случае просто накроют такими ракетами, что у нас в отсеках для опасных грузов лежат. Есть еще много всяких «против», самое главное из них — что у меня в базе данных просто нет координат других баз КСС. Для моего задания они были просто не нужны. «Ботаник» — корабль новый и боевую прошивку мне стаивли специалисты именно на этом объекте. Что было до того, попросту не отложилось в моей памяти. Возможно, погибший пилот знал координаты, но у него теперь не спросишь.

— Кстати, кого же вы собирались в те «просветленные» века найти на Земле? — спросил я Светлану. — Тогда, наверное, даже и примитивных-то пушек не было. Люди предпочитали колотить друг друга по башке всякими железяками и насиловать все, что движется и имеет размеры больше зайца. В прочем, по пьяной лавочке, скорее всего, и зайцы теряли невинность долго и трепетно.

— Серега, с такой аппаратурой можно, наверное, сделать сносным пилотом и существо, обладающее разумом, как твоя вторая голова, которая ниже пояса, — сказал Саныч. — Главное чтоб в ней были, хоть зачатки мозгов.

— Саныч, кто куда, а ты к бабам, хоть передом хоть задом, — огрызнулся я. — Вот не дадут тебе гражданства и будешь местные сортиры всю оставшуюся жизнь молекулярным скребком драить, второй голове мозг развивать в надежде, что хоть ей когда-нибудь повезет больше, чем тебе.

— Ладно, закрыли базар, — отмахнулся Саныч, почесав виртуальный затылок. — Загребли в военкомате, так нечего по пути к месту службы разыгрывать из себя Татьяну Ларину, зашедшую в мужской гальюн города Тбилиси попудрить носик и подтянуть съехавший чулок, при этом грациозно встав в позу девственницы, увидевшей в колодце волосатую мужскую задницу. Блин, навесятвсе-таки нам ароматные погоны «Кэфри» с зачислением во взрослые мальчики, или будем считать всё это просто свадебным путешествием по примечательным местам нашей галактики в компании сотни девственниц по имени Светлана.

— Саныч, харэ уже, — предложил я. — Пока идем до базы, пойди вон, как великий стратег, возьми какую-нибудь средневековую крепость силами роты девственниц Светлан. В те времена рота девственниц, надо сказать, большая силища была.

Саныч, обозвав меня сопливым камикадзе, отключился от кресла и пошел попрощаться со «стекляшкой», все равно от стрелка в таком раскладе толку не было, собственно, как и от пилота. А «стекляшка» хоть и чуть не угробила его, все-таки что-то квази-живое и ласка ему, в отличие от камикадзе, не чужда. Мы со Светланой болтали о базе «Эталон-12», она мне выдавала и поясняла информацию, доступную и общеизвестную любому гражданину Содружества. Саныч нацепил скафандр, но ждать пока он затянется полностью, не стал, пошел как есть к «стекляшке». Такая безалаберность могла быть только следствием расстроенных чувств Саныча. Тем не менее, она стала новой вехой в общении со «стекляшкой». Когда Саныч, по привычке, направился погладить «стекляшку», она впервые за многие дни отреагировала на его появление. Метра за три до Саныча «стекляшка» пришла в движение и практически за несколько секунд приняла форму цилиндра высотой метра два. Саныч же, находясь в раздумьях, просто не обратил на это внимания, не заметил он и того, что рука его еще не полностью затянулась скафандром, и погладил «стекляшку». Саныч даже не заметил разницы в том, что он гладит «стекляшку» голой рукой, но разницу увидела «стекляшка». Ее тело стало активно течь. Саныч, наконец, обратив внимание на происходящее, отдернул руку. «Стекляшка» продолжала менять форму, а Саныч уставился на свою руку, целую и пока невредимую, которую заканчивал обтягивать скафандр. Через несколько секунд после прикосновения Саныча «стекляшка» завершила трансформацию. Перед Санычем стоял Саныч. Новоявленный Саныч-дубль в отличие от Саныча-оригинала был сплошь жидким серебром, но отображал оригинал до последних внешних мелочей. Отличить двух Санычей доуг от друга можно было только по пока еще не затянутым в серебро скафандра пальцам рук и лицу. На руках и ногах дубля постепенно тоже наращивался скафандр, чуть утолщая их. Саныч молчал, молчал его дубль, молчал я, и Светлана тоже молчала. Торжественную «минуту молчания» завершил скафандр Саныча-оригинала, он окончательно закрыл все тело. В этот момент «стекляшка» опять начала активно течь, через несколько секунд перед серебряным Санычем-оригиналом висел серебряный цилиндр.

— Было забавно, — сказал Саныч. — Только я не понял. Что оно хотело этим сказать.

— Может, оно тебя папой теперь будет считать, — сказал я. — Появится у тебя дитятко, назовем его Стекляшка.

— Вполне может быть, что этот процесс идентичен тому, который мы видели на записи кристалла «ушедших», который нам оживила «стекляшка», — сказала Светлана. — Кстати, во время последних преобразований «стекляшка» выдавала какие-то посылы в очень широком спектре частот, вплоть, до инфракрасного света. Мне показалось, что картина излучения схожа с картиной искусственного интеллекта, который я видела в ящике, где лежала «стекляшка».

— Это МИ ящика попал в «стекляшку» или это «стекляшка» давала свое присутствие в ящике, как МИ? — спросил я. — Может, как раз «стекляшкин» разум должен был любой ценой блокировать этот ящик, вплоть до полной блокады «стекляшки» в этом техногенном гробу? Согласись, Светлана, вскрыть его было весьма непросто. Боюсь, что на Земле с этим вообще могли бы и не справиться.

— Если он-она-оно так или иначе живое, давайте ему дадим имя Стекляшка, — сказал Саныч. — Чего обижать тварь разумную, хоть, может быть и не такую, как я. Светка, тебе, вот, было приятно стать Светланой?

— Как для МИ разницы нет, — ответила Светлана. — Но вот как член экипажа «Ботаника» я увидела себя немного в другом свете, став Светланой. Что-то странное появилось во мне, может, это даже в какой-то мере лавинный сбой и мне нужно пройти внешнюю диагностику.

— Ты внутреннюю-то диагностику делала? — спросил я.

— Делала, абсолютно все функции и папаметры в пределах рабочих норм, — отозвалась Светлана. — Но сбой мог затронуть блок глубинных подпрограмм или системных «нулевых» прошивок. В этом случае только внешняя диагностика с помощью специальных подпрограмм даст реальную картину.