Константин Хвостополосатов - Экскурсант

— Сергей, я думаю, это глупо, — ответила Светлана. — Это создание можно изучить в лабораторных условиях, потом уже ставить эксперименты на разумных. Зачем спешить?

— Свет, — возразил я. — Сама же сказала, что это вполне может случиться и без нас. Давай попробую, пока можно, Саныч-то жив-здоров остался.

— Не могу запретить, командир, — сказала Светлана. — Стекляшка подкормлена, твой выход. Если что, борись до конца, мы тебя не оставим.

— Заметано, любимая, — сказал я с улыбкой. — Поцелуй за меня Саныча, меня он к себе не подпустит.

Скафандр надевать я не стал, наверное, для чистоты эксперимента. Сучись плохое, так он мне вряд ли помог, тем более, что я искренне верил, что Стекляшку сохдали или приручили не для убийства. Светлана столь радужных иллюзий не питала, она активировала защитные поля и сказала, что постарается меня аккуратно накрыть, если начнутся проблемы.

— Сергуня, да ты не бзди, — встрял Саныч. — Ежели что, отрубим нафиг лишнее, Светка вмиг вырастит недостающую часть еще длинее, толще и презентабельнее.

— Саныч, ты всегда только той головой думаешь или иногда на другую перключаешься? — ответил я автоматом, осматривая Стекляшку. — Тебе, пожалуй, вместо ноги еще один инструмент нужно было вырастить, тут Светка облажалась…

Стекляшка висела уже привычным серебристым веретеном. Когда расстояние между нами сократилось до метра, Стекляшка потекла и стала цилиндром, послышалась мелодия. Я уже давно настроился, разложил все свои мысли по полочкам и решился, так что сразу прикоснулся к Стекляшке всей ладонью. Она чуть задумалась, руку немного покололо, обдало жаром и холодом, слегка куснуло электричеством. И Стекляшка потекла. Я убрал руку, чтобы не мешать и стал ждать. Через несколько секунд напротив меня стоял я, только серебряный. Дальше ждать не было смысла. Я подмигнул Светлане, знал, что она следит со всех сторон, и смело протянул обе руки к Стекляшке. Две руки цвета человеческого тела и две серебряные руки соприкоснулись, и процесс пошел. Сначало стало немного щекотно, потом руки онемели, затем их обдало холодом, потом жаром, слегка покусало током. Когда процесс замены дошел до локтей, все непривычные ощущения пропали, стало приятно и тепло, как в ванной при комфортной температуре воды.

Я тут же вспомнил, что уже, черт знает сколько времени, не валялся в ванной. Я всегда рассматривал ванную как средство некоего душевного оттяга. В ванной можно было помечтать, почитать книжку, даже поспать, а мыться, однозначно, лучше было в душе. На «Ботанике» вся гигиена автоматически случалась в кресле или медблоке, да и комбезы ее поддерживали по своим возможностям.

— Определенно нужно будет Светлану попросить создать где-нибудь ванную, — лениво сделал я вывод, наблюдая как будто со стороны за процессом замещения, — есть ведь одна пустая комната связиста.

Процесс тем временем перешел на туловище, а в обущениях слегка прибавилось реализма, как будто я действительно лежал в реальной ванной. Если бы закрыл глаза, так и поверил, не задумываясь. Последней затянулась голова, окружающее подернулось серой дымкой…

« Я вновь осознало себя. Но в этот раз что-то было немного иначе. Мое «Я» как бы разделилось на две полярности, как одни из малых частиц мироздания, и заняло одну из них. Мне было немного странно, ведь я для себя не делало разницы, ибо обе мои половинки были все же мной. Но какая-то воля извне толкала меня, заставляя стать на какое-то время лишь одной из половин моего «Я». И я стала воздухом в отсеке, полом, странной дымкой вдоль стен. Вокруг было уютно, я была сыта и, наверное, счастлива. Мои старые друзья так и не вернулись для игры, но появились новые, слегка странные, более хрупкие, но не менее интересные. Они слышали в ограниченном диапазоне, а ведь я еще не применяла диапазоны, неприятные моим старым друзьям, может они тоже подойдут для общения. Первый из новых друзей не захотел играть, я его не виню, я — не самая веселая и талантливая партнерша, но второй согласился, и я была просто счастлива опять играть после долгого одиночества. А еще я ощущала вокруг присутствие кого-то третьего, но это ощущение было «на грани», как будто шевеление потоков энергии на периферии. Я хотела, но не могла уловить, может, это какой-то отголосок моей тоски по старым друзьям. Все шло хорошо, новый друг открылся мне и увидел меня, но его тело было слишком хрупким, играть бы пришлось очень осторожно. Можно все чуть-чуть исправить. Нужно немного дорисовать его, добавить ему недостающих красок и мелодий, упорядочить потоки, привести его желания в некое равновесие между его и моим миром. На это уйдет время, но основные, грубые физические формы я могу создать и довести прямо сейчас в этот первый раз. Не стоит спешить. Став более цельным, мой новообретенный друг сможет играть значительно интереснее. Я так устала от одиночества. К сожалению, я не смогу сразу поправить его глубинный мир, так что остановимся на намеченном и чуть мазнем цветом ветра набросок внутреннего мира. Уберем эти странные вещи, кажущиеся кляксами совершенно ненужных цветов. Кто ж так ваяет? Я вижу суть, я чувствую грани соприкосновений, но ведь есть тысячи путей сделать все это красиво и гармонично. Убираем эти жуткие кляксы, мы ж — не идущие, мы — мастера. Теперь наложим красивые контуры совпадения, контуры совмещения, ой, что ж это я, как ученица, повторяю, чтоб не забыть каждый шаг… Мастер творит, а его мысли сами находят пути в мироздании. Так, кляксы и корявые ученические мазки убраны, мир нового друга становится гармоничным. Он для меня переливается цветами высокотемпературной звезды, в понятиях друга есть похожие образы — это все оттенки голубого, а еще у него есть образ, называющийся «небо». Я так и назову его «небесный». Странно, у него есть образ и для меня, очень странно, но он не только создал образ, но и наполнил его своей энергией. Я бы даже сказала, что образ наполнен частичкой его глубинных энергий. Так. Остался последний штрих, он не очень портит картину, видно, что этот штрих стал ведущим во внешнем образе друга. Я не буду совсем переделывать эту работу, просто подправлю, чуть оживлю цвета, немного совмещу ломаную линию. Вот, так почти полная гармония цвета, со временем она станет только совершеннее. Я вижу, что друг начал уставать, мы начали с ним легкую игровую разминку. Пока я правлю его огрехи, он ухитряется найти и в силу своих сил поправить мои, давно такого не было. Это очень странный и интересный друг. Напоследок, чуть поправим верхние слои глубинного мира друга. И хоть мелодии его глубинного мира звучат странно, местами нелепо, но все же достаточно гармонично. Чуть подправим самые верхние регистры. Я просто еще не готова ваять его внутренний мир, нам нужно привыкнуть друг к другу. Он просит меня рассказать про моих очень старых друзей, это легко, я помню их, как будто это было вчера. Странный вопрос, я вижу, когда передо мной НЕ друг, я просто не дружу с ним. Друг устал. Время идти своими путями. Как жаль, но игра всегда столь мимолетна. Жаль, что я не могу найти друга для долгой игры, жаль, что я не могу играть с моими братьями или сестрами, странные понятия вкладывает новый друг в эти понятия. Я жду тебя, мой новый друг. Возвращайся и приводи своих друзей, я буду рада друзьям. Друг уходит. Я чувствую, как я теряю разум, он уходит, как будто вытекает из меня, размывая большую часть моего потенциала. Я уже не могу ни творить, ни ваять, я становлюсь маленькой и голодной девчушкой. Я буду ждать тебя друг. С тобой я буду умной и взрослой. Такова моя природа. Накорми меня друг. Процесс творчества сфер отнимает столько сил.»