Денис Кащеев - Варвар

Погода была пасмурная, однако не настолько, чтобы надеяться на дождь. Засунув нож в ножны, Крим поднялся и, прикинув направление, двинулся в путь. Ориентироваться в лесу без солнца было непросто, и он не мог быть уверен, что строго придерживается намеченного маршрута. Ну да ладно, главное, чтобы не назад.

В течение дня не произошло почти ничего, заслуживающего внимания. Ближе к вечеру лес вокруг вновь немного изменился, появились деревья лиственных пород, кустарники. Несколько раз Криму попадались ярко-красные ягоды, однако он не рискнул их попробовать, опасаясь отравиться. Встречались и грибы, но на их счет у Шторра и вовсе не было уверенности, что они съедобны. Впрочем, голод и не доставлял ему особых хлопот – все ощущения целиком и полностью забивала жажда.

Уже почти стемнело, когда на пути попалась поляна, сплошь поросшая красивыми голубыми цветами на высоких ножках. Дело, однако, было не в них, а в их широких конусообразных листьях. Во многих из них, как в стаканчиках, сохранилась дождевая вода. Набросившись на этот поистине королевский подарок, Крим принялся жадно пить и не останавливался до тех пор, пока не опустошил все имеющиеся запасы.

Решив, что выспаться все равно не удастся, Шторр не стал останавливаться на ночлег, продолжая идти вперед. Двигаться в темноте было довольно трудно, однако не было худа без добра: продираясь едва ли не на ощупь, Крим создавал в ночной тиши столько шума, что ни один хищник в здравом уме не рискнул бы приблизиться к такому монстру. На заре, выбившийся из сил и исцарапанный, Шторр рухнул под первый же попавшийся куст и почти сразу же уснул.

Разбудил его солнечный луч, бесцеремонно бивший сквозь разрыв в листве прямо землянину в глаза. Потянувшись, Крим нехотя встал на ноги. Посмотрев на небо, сориентировался. Похоже, что он несколько отклонился влево. Прикинув поправку, Шторр продолжил путь.

Сверяясь по солнцу, было намного проще держать направление, однако имелись и свои недостатки. Стало довольно жарко. В сочетании с высокой влажностью (дождь, что ли, позавчерашний испарялся?) это создавало определенные неудобства. Часа через два Крим был вынужден снять промокшую от пота рубашку, а еще через три часа пути – остановиться на привал.

Повесив рубашку сушиться на куст, Крим растянулся на траве, и в этот момент уловил между стволов едва заметное движение. Приникнув к земле, Шторр присмотрелся: за деревом притаился какой-то зверь. Стараясь не шуметь, Крим извлек нож. Тело его напряглось, приготовившись к прыжку. Кто он – охотник или добыча?

Послышался негромкий хруст, и зверь показался из-за ствола. У Шторра отлегло от сердца – его противник был размером с зайца, не больше. Длинные прижатые уши довершали сходство с косым, хотя хвост у зверька был скорее крысиный, а на ногах – что-то вроде копыт. Из его рта торчал пучок зеленых листьев.

– Так ты у нас травоядный, – прошептал про себя землянин. – Что ж, отлично… Чур, тогда я хищник.

Едва ли зверек мог услышать Крима, тем не менее, что-то его насторожило. Перестав жевать, он поднял вверх смешную, слегка вытянутую мордочку, уши его дернулись и встали торчком. Зверек шумно втянул носом воздух и недовольно фыркнул.

Боясь упустить благоприятный момент, Крим оттолкнулся и прыгнул на жертву. Бросок его был стремителен, но реакция зверя оказалась еще быстрее. Слегка присев на задние лапы, он резко метнулся в сторону. Нож Крима рассек воздух и бесславно вошел в землю.

Затрещали кусты. Поспешно перехватив лезвие, Шторр метнул нож вслед улепетывающей жертве, но тот лишь срубил на лету тонкую ветку. Добычи и след простыл.

– Черт!

Подобрав нож, Крим вытер его о штаны и убрал в ножны.

– Мне бы копье… – пробормотал он.

В следующее мгновение его взгляд остановился на тонком стволе молодого деревца. Несколько секунд Шторр задумчиво смотрел на него, потом вновь извлек нож и принялся за работу.

Древко вышло неплохим – легким, прямым, удобно лежащим в руке. Сложнее было прикрепить к нему нож. Сначала Крим попробовал воспользоваться своим ремнем, но тот оказался слишком жестким, плохо прилегал как к дереву, так и к пластиковой рукояти ножа. Тогда Шторр сделал на древке несколько глубоких насечек, нарезал полосками древесную кору и примотал нож ими. Получилось не слишком красиво, но зато теперь острие держалось надежно.

Подхватив свою так и не просохшую рубашку, Крим отправился дальше. Теперь он внимательно всматривался во все окрестные кусты, осторожно выглядывал из-за стволов, тщательно прислушивался ко всем доносящимся звукам, однако больше дичи ему не попадалось. Не попадалось и воды, что огорчало его гораздо больше. Пить хотелось нестерпимо.

Ближе к закату стало прохладнее, и Шторр надел рубашку. Влажная ткань неприятно липла к потному телу, но зато предохраняла от веток и колючек, которых в сумерках словно бы стало больше. Копье оттягивало руку. Крим было положил его на плечо, но так оно стало цепляться за кусты и деревья, пришлось вновь нести его на весу. С ножом идти было не в пример удобнее.

Под ногами захлюпало. Нагнувшись, Шторр понял, что зашел в болото. Вода! Крим присмотрелся. Да, это была вода. Но вот вопрос: можно ли ее такую пить? Жидкость под ногами была мутной, к тому же источала резкий, довольно неприятный запах.

И тем не менее, это была вода.

Пройдя вперед еще несколько шагов, Крим прислонил копье к дереву, выбрав, как ему казалось, место почище, зачерпнул горстями жидкость и жадно сделал несколько глотков. За первой горстью последовала вторая, за ней – третья. Вкус у воды был горьковатый, но жажду она утоляла хорошо.

Закончив пить, Шторр умыл лицо и, подобрав копье, двинулся вперед. Через пятнадцать минут он выбрался на сухой пригорок. Рассудив, что хищники едва ли станут преследовать его посреди болота, он опустился на землю и, удовлетворенно похлопав ладонью по наполненному животу, погрузился в сон.

Проснулся Крим от резкой боли в животе. В желудке его бушевал шторм, кишки словно кто-то завязал в тугой узел, при этом продолжая перекручивать в разные стороны. Подкатила тошнота.

Поход до ветру делу не помог, как будто бы даже наоборот, подступила новая волна боли. Схватившись за живот руками, Крим не смог сдержать стона. На лбу у него выступили крупные капли пота, из глаз брызнули слезы.

– Эх, говорила сестрица, не пей из козлиного копытца… – процедил он сквозь сжатые зубы.

Приступы боли, то нарастая, то вроде бы немного затихая, продолжались весь день. Крим метался в бреду, несколько раз терял сознание, когда же оно возвращалось, единственной его мечтой было вновь отключиться. Во время одного из припадков он рассек бровь о ствол дерева, кровь залила глаз, тонкой струйкой стекла до уголка пересохших губ. От ее соленого вкуса Шторра вырвало.