Майкл Флинн - Танцор Января

Его мало волновало, чт о эти Hombres con Nombres [37] Названные (исп.). хотели от Донована. Это лишь отвлекало его от поиска Танцора, и он проклинал Донована за то, что вообще присоединился к большой игре. Долгие годы не получая никаких поручений, Донован стал полагать, будто Они забыли о нем. Он занялся другой работой и нашел ее вполне удовлетворительной. Могли ли Названные каким-либо образом прознать о его уходе с должности? Скрывался ли под видом курьера киллер?

Тогда вести подобного человека к Доновану не стоило. Но Фудир не мог просто так отказаться от прямого задания. А Олафссон мог быть на самом деле тем, кем казался, — обычным курьером с обычным посланием, и тогда Донован требовался ему лишь для того, чтобы сорвать определенный плод с древа познания.

Человек мог прожить всю жизнь, даже не вспоминая о существовании Конфедерации и Лиги. Простые жизненные неурядицы находились намного ниже их августейшего уровня, но Лига и Конфедерация, подобно межевым камням, укоренились у Разлома. И теперь нечто из этой бездонной пустоты проникло в Электрическую авеню и нарушило равновесие. Древний терранский бог однажды сказал: «Ты можешь забыть о политике, но политика не забудет о тебе».

И все же Фудир понимал, что ему следует отправиться за Танцором на Хадрамоо. Какими бы бесстрастными и беспощадными ни были притеснения дао хиттов, необузданная жестокость варваров из Цинтианского скопления была еще хуже. Пусть Танцор был не более чем мифом, но если был хотя бы малейший шанс, что старые легенды говорили правду, — а опыт Января и Юмдар это только подтверждал, — то по крайней мере его долгом перед всем Спиральным Рукавом было попытаться отнять у цинтиан Камень, прежде чем они узнают о его силе.

Хотя Спиральный Рукав вряд ли поблагодарит его за героизм.

На следующий день Олафссон вошел в кабинет Хью в чем-то очень похожем на мундир Щена Гончих и, размахивая официального вида бумагами, начал «требовать и вымогать» человека по имени Калим де Мурси, иначе известного как Фудир.

Хью сначала испугался вторжения, потом потребовал ордер, затем разозлился, опечалился и наконец смирился.

— Видимо, твои грехи настигли тебя, — сказал он Фудиру. Затем, положив бумаги об экстрадиции на стол, он обратился к Олафссону: — Похоже, документы в порядке, но я бы хотел опротестовать…

— Принято к сведению, — отрезал Олафссон, но затем добавил, уже мягче: — Не терзай себя, премьер-министр. Мы вернем его обратно, когда закончим. Он важный свидетель, а не подозреваемый.

Фудир действительно не ожидал, что курьер будет действовать подобным образом, и обрадовался тому, что тот поступил именно так. Хью тяжело воспринял бы факт того, что водил дружбу с разыскиваемым преступником. Конечно, Фудир и в самом деле был разыскиваемым преступником, но тут важнее было сберечь лицо. Поэтому «важный свидетель» было небольшой любезностью, обернутой в большую жестокость. Фудир не встречался взглядом с Хью, стыдливо опустив голову.

Олафссон взял его под руку.

— Пошли, — сказал он. — Ты хороший парень. В оковах нет нужды.

Фудир обернулся и сказал О’Кэрроллу:

— Просто помни, где встретил старину Калима де Мурси.

Хью кивнул и ответил:

— Гулли Амира Нейта. Я обязан тебе жизнью.

Олафссон не волок Фудира, но крепко держал его под руку, пока вел по коридору. Красавчик Джек Гэррити вышел из своего офиса, когда они проходили мимо. Фудир едва заметно кивнул ему, Красавчик Джек кивнул в ответ, и Фудир продолжил шествие под руководством Олафссона, удовлетворенный хотя бы таким микроскопическим прощанием.

На яхте Олафссона имелся небольшой автомобиль-жук, способный ездить на поверхностном эффекте, магнитной колее или надутых колесах — в зависимости от обстоятельств. Честно говоря, он не очень-то и походил на машину. Для легкости созданный из «плотного дыма» и сочлененный для быстрого сворачивания, он встревожил Фудира, стоило ему только увидеть автомобиль. Курьеры-конфедераты, как правило, путешествовали быстро и налегке; они больше всего ценили скрытность. Мог ли Олафссон угнать корабль? А если так, что он сделал с его владельцем?

Улицы были завалены строительными материалами и оставшимся после сносов мусором, вокруг которых Олафссон петлял со знанием дела. На перекрестке между портом и Мак Дональдом их на какое-то время остановил один из новых гарди, приказывавший грузовику для сбора обломков сдать назад на участок, где обрушивали ряд магазинов. Подрядчик участка заметил Фудира и, размахивая бумажками, подошел к «жуку».

— Скажи Хью, — сказал он, — что из Фермоя до сих пор не прибыли композитные материалы для ремонта улицы Джексона.

Фудир улыбнулся и ответил, что обязательно передаст.

Олафссон молчал все время, пока гарди не махнул им проезжать, а затем свернул на дорогу к порту.

— Когда ты планировал рассказать ему? — только и спросил он.

Фудир стоял возле яхты Олафссона на пристани космического порта, пока роботизированный подъемник складывал «жука» и грузил его в трюм, а из средней части корабля выдвигался трап. Скорость приготовлений заставляла Фудира нервничать, и он то и дело бросал взгляд на служебные ворота за лабиринтом разрушенных шаттлов, лихтеров и грузовых ботов, которые оставили после себя цинтиане. Ему не терпелось убраться отсюда, но следовало выбрать правильное время.

— Кого-то ждешь? — спросил Олафссон. Он пристально следил за работой своего подъемника, но Фудира ничуть не удивило, что от агента не укрылось его поведение.

— Похоже, идет к дождю. — Фудир указал на темно-красные тучи, собиравшиеся над далеким Чадом. Из-за мощных горячих восходящих потоков по ту сторону гор над Долом время от времени шли дожди из серого пепла. Олафссон взглянул на облака.

— Мы успеем взлететь. Но меня беспокоит велосипедист.

— Велосипедист?..

— Это твой друг, — секунду спустя произнес Олафссон, когда приближающаяся фигура объехала взорванный снаряд МТК. — Надеюсь, он не собирается помешать нам.

И незаметно отвернул борт кармана.

Велосипед, который взял О’Кэррол, был слишком мал для него, и ему приходилось комично крутить педали, проезжая мимо пары разбитых корпоративных шаттлов.

— Поднимайся на борт, Фудир, — велел Олафссон, встав между ним и Хью.

— Это было бы неучтиво, — сказал Фудир. — Думаю, он пришел попрощаться.

Олафссон заворчал, но не ответил.

Хью стремительно развернул велосипед и затормозил прямо перед ними. Бросив велосипед на землю, он приблизился к мужчинам.

— Я наконец вспомнил, — сказал он, ткнув пальцем в Фудира, — когда я встретил Калима де Мурси, то задался вопросом, откуда этому негодяю вообще известно это имя.