Андрэ Нортон - Веер с глазами из опала. Принц приказывает

— С трудом могу поверить, но, наверное, так оно и есть. А теперь вы ляжете в постель.

— Но ещё нет даже полудня, — возразил Майкл Карл.

— Ваши ноги должны отдохнуть.

Снова были призваны Брек и Канда, и Майкл Карл оказался в комнате, которая, по его мнению, подошла бы для железнодорожного вокзала, но была великовата для спальни. Несмотря на все свои протесты, пятнадцать минут спустя юноша полусидел–полулежал в огромной постели, где поместился бы и небольшой паровоз. Осмотр показал, что в постели можно отгородиться от комнаты занавесками.

— Как вам здесь нравится? — спросил американец от двери. Он прошел по комнате и положил на кровать пару книг и три самых красных яблока, каких только приходилось видеть Майклу Карлу. — Занятие для вас, — заметил он, видя, что гость разглядывает принесенное.

— Очень хорошо, — ответил юноша, оглядывать. — Но не кажется ли вам, что тут все чуть великовато?

— Ну, это совсем маленькая комната сравнительно с королевской спальней во дворце. Я думаю, там могли бы состояться маневры всей армии.

Из двери показалась седая голова Жана.

— Доминде, — покорным голосом позвал он, — вас просят к телефону.

— Простите. Если что–нибудь понадобится, звоните, — Эриксон показал на бархатный шнур над кроватью и торопливо вышел.

Майкл Карл взял книги. «История крепости Рейн», — прочел он вслух. — «История династии Карлофф–Рейнских».

Он положил книги и неуверенно нахмурился. Неужели американец… о чем–то догадался? Почему он так внезапно покинул гостиницу, хотя Майкл Карл был уверен, что там они в полной безопасности? И к чему эта речь о долге королевской особы? Он словно знал, что беглый принц собирается… дезертировать. А теперь эти книги о Рейне и Карлоффых. Майкл Карл покачал головой. Ну, он не будет беспокоиться о будущем. По крайней мере, пока не будет.

Юноша откинулся на подушку, выбрал самое красное твердое яблоко, раскрыл «Историю крепости Рейн» и начал читать.

— Ну, как дела?

Майкл Карл виновато оторвался от сооружения башни из апельсиновых корок.

— Думаю, — серьезно ответил он.

Он уже два дня ходил по дому, конечно, прихрамывая. Со времени же поразительного приключения в горах прошла уже целая неделя.

— Вы всегда так мрачно хмуритесь, когда думаете? — спросил Эриксон.

— А я хмурюсь? — удивился Майкл Карл.

— Если не верите, подойдите к зеркалу и посмотрите. А о чем вы думаете?

— Как незаметно вернуть крест.

— Вы собираетесь вернуть его?

Майкл Карл подтвердил;

— Конечно. Как же иначе?

Американец посмотрел в сторону.

— О, мне просто пришло в голову. Я подумал, что вы захотите вернуть его хозяину, когда того выкупят.

— Не хочу снова видеть наследного принца, — негромко пробормотал Майкл Карл, снова занявшись апельсиновыми корками.

— Вы уверены? — голос американца звучал странно, и юноша снова подумал, а что на самом деле знает его хозяин.

— Да, — твердо ответил Майкл Карл и взмахом руки разрушил свою башню.

— А что вы собираетесь делать сегодня? — немного погодя спросил Эриксон. В голосе его промелькнуло еле слышное разочарование, словно он искал что–то, надеялся найти, но не смог. Майкл Карл испытал странное ощущение вины, но он не собирался отказываться от недавно обретенной свободы, чтобы не разочаровывать своего друга. Если американец надеялся на это…

— Не знаю, — беззаботно ответил он. — Обычные дела. Я не очень многое сейчас могу.

— Я буду занят в библиотеке. Хорошо бы вам прогуляться.

Юноша покачал головой.

— Меня слишком многие знают, это рискованно. Попробую сегодня вечером, когда стемнеет. Возьму книги в библиотеке. Вас ведь сегодня нельзя там тревожить?

— Да. Знаете, Джон, из вас получился бы отличный секретарь. Я хотел бы уговорить вас остаться. Никогда не разобрался бы в материалах о моравийских ведьмах, если бы не вы.

Майкл Карл сложил салфетку и встал.

— Мой дорогой сэр, я глубоко польщен, — сказал он, отлично повторив поклон с щелканьем каблуками своего адъютанта. — А теперь за работу. Я, как обычно, буду в прихожей, если понадоблюсь.

Американец восхищенно улыбнулся.

— Пытаетесь расшевелить старика? Торопитесь уйти от стола, надеясь, что пристыдите меня и тоже заставите заняться работой? Как–нибудь утром я откажусь вам повиноваться и просто останусь сидеть за столом и пить кофе. Интересно, когда я на вас не смотрю, вы тоже бываете заняты?

— Загляните и увидите, — предложил юноша.

Эриксон покачал головой.

— Не могу: скрипучие половицы все равно вас предупредят. Просмотрите почту и ответьте, как обычно. Терпеть не могу писать письма, а вам, кажется, это нравится, так что можете ответить и на мои. Не прерывайте меня, если только не загорится дворец или что–нибудь в этом роде. И не позволяйте Жану плакаться. Вы с ним справитесь. А о кресте лучше пока не думать.

Старый слуга поджидал юношу в кабинете.

— Доброе утро, доминде, — он робко улыбнулся и попятился, низко кланяясь в ответ на приветствие Майкла Карла.

Почта была разложена на две пачки: личная и деловая, но сегодня утром интерес Майкла Карла вызвал длинный зеленый конверт. Эриксон говорил ему о таких конвертах, но юноша увидел такой впервые. Их доставляет не почта, а посыльный; их нельзя открывать, а нужно передавать американцу нераспечатанными.

Думая об этом, Майкл Карл для надежности спрятал конверт в ящик стола и занялся остальной почтой. Как справедливо заметил хозяин, юноше нравилось писать письма, может быть, потому, что ему никогда не приходилось этого делать раньше, и у него вырабатывалось чутье в этом трудном деле. Он, казалось, инстинктивно знал, что сказать и как.

Его часто удивлял объем почты американца. Поступало множество писем от очень странных людей. Казалось, все знают, что Эриксон собирает интересные и необычные сведения о стране и её обычаях; он как будто задумал написать путеводитель по Морвании, и все стремятся помочь ему в этом.

Конеторговец в сегодняшней утренней почте рассказывал о необычных особенностях своего дела в северных горах. Он показался образованным и наблюдательным человеком, и Майкл Карл наслаждался его письмом; прочитав, он поместил его в папку «Для хранения»; американец хранил множество папок с такими письмами и выписками.

Следующее же корявое малограмотное письмо с приложенной грубой картой рассказывало о малоизвестном проходе в горах Лауб, после тщательного изучения оно присоединилось к письму конеторговца вместе с аккуратной и грамотной копией, подколотой к оригиналу.

Несколько рекламных проспектов Майкл Карл отложил в сторону: он уже знал, что хоть американец позволяет ему отвечать почти на все письма, он не разрешает выбрасывать ни одного, пока сам его не просмотрит.