Абрам Кнопов - Проданная Луна

Они быстро оделись и вышли из лаборатории. К этому времени взошла луна. При ее свете парк казался загадочным и прекрасным. Теплый воздух, напоенный одурманивающим запахом магнолий, не умолкающий стрекот цикад, лунные блики на аллеях — природа как бы призывала забыть обо всем, что омрачает жизнь. Ренар и Гонсало прошли парк, не обменявшись ни единым словом.

— И что же ты ответил Барросу, Артур? — спросил Гонсало, когда они уселись в кресла.

— Я отказался, хотя это было нелегко. Мне пришлось убеждать, что такой опыт проводить еще рано. Он согласился с моими доводами, правда, очень неохотно и несколько раз предупредил меня о строжайшей секретности работ. Вообще с некоторых пор вокруг нашей лаборатории создалась атмосфера секретности, и наша работа находится в центре внимания военного министерства, что меня сильно тревожит.

Лицо Ренара опять приняло озабоченное выражение,

— Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело, — сказал Гонсало. — Твой препарат, очевидно, хотят использовать в военных целях.

— Но каким образом?

— Видишь ли, армия, которая не подвергается воздействию радиоактивного излучения, может свободно, без всякого ущерба для себя, преодолевать районы, зараженные радиоактивными веществами. Действия ее не будут сковываться и тормозиться из-за необходимости производить непрерывную радиационную разведку, санитарную обработку личного состава, дезактивацию техники и т. п. Такая армия не будет иметь потерь от лучевой болезни, в то время как у противника эта болезнь выведет из строя массу солдат. Правда, в изображенную мною картину следует внести существенную поправку. Препарат этот может иметь серьезное военное значение лишь в том случае, если радиоактивное заражение местности будет устойчивым, то есть сохранится в течение хотя бы нескольких дней. При взрыве же атомной бомбы, как известно, интенсивность радиоактивных излучений быстро падает, и местность довольно скоро после взрыва становится безопасной.

— Но еще недавно военное ведомство не проявляло интереса к нашей работе. Чем же объяснить такую перемену? — спросил Ренар.

— Возможно, создан новый тип атомных бомб, дающих устойчивое заражение местности.

— Вот трагедия ученого нашего века! — горестно воскликнул Ренар. — Потратить столько сил только для того, чтобы стать пособником преступления против человечества. Представь, Луис, мое положение, если я соглашусь на опыт, предложенный мне Барросом, и он окончится благополучно! Тогда меня заставят отдать все рецептурные материалы. Вот парадокс! Я опасаюсь удачного результата опыта, составляющего цель моей жизни. Что же делать? Наверное, лучше всего мне прекратить исследования.

Неожиданный вывод Ренара привел Гонсало в глубокое волнение. Он встал и, подойдя к краю веранды, долго стоял, глядя на залитый лунным светом парк. Наконец он обернулся и, подойдя к Ренару, решительно произнес:

— Я думаю, что это не выход из положения, Артур. Ты решил капитулировать, отказаться от борьбы! Как можно умолчать об открытии, так нужном человечеству! Твои опасения имеют основания. Но оправдать твой поступок они не могут. Твое изобретение не военное. Препарат предназначен для лечения людей. Он ускорит наступление атомной эры, позволит безопасно пользоваться атомными самолетами, ракетами, автомобилями. Несомненно, он поможет разрешить проблему облегченной биологической защиты на атомном транспорте. А ведь для конструкторов это основная трудность.

В усталом взгляде Ренара вспыхнул интерес.

— Так что же ты предлагаешь, Луис? — спросил он.

— Я считаю, что все материалы по препарату надо опубликовать в какой-нибудь нейтральной стране.

Гонсало задумался и стал раскуривать сигару.

— Да! — воскликнул он, довольный неожиданно озарившей его идеей. — Если не ошибаюсь, через несколько месяцев в Женеве открывается очередная Международная конференция по мирному использованию атомной энергии. Вот прекрасная трибуна, с которой ты можешь сделать сообщение о своем открытии!

— Я думал об этом, — произнес Ренар, — но опубликовать материалы по комплексину сейчас, без испытания на человеке, я не могу. А после такого опыта будет поздно. Они попытаются сделать все, чтобы помешать мне выступить в Женеве. Боюсь, что и теперь за каждым моим шагом и за теми, кто является ко мне, установлена слежка.

— Да, тебе придется нелегко, Артур, — согласился Гонсало. — Но не сомневайся, что мы, коммунисты, и весь альберийский народ поможем тебе.

Ренар благодарно кивнул и хотел что-то ответить, но их беседа прервалась неожиданным появлением заспанной горничной.

— Господин профессор, — обратилась она к Ренару, — вас спрашивает какая-то молодая женщина.

— Молодая женщина? — удивился Ренар. — В такое позднее время? Просите ее в гостиную. Извини меня, Луис, я узнаю, в чем дело. Ведь не так часто мною интересуются молодые женщины.

Войдя в гостиную, Ренар увидел ожидавшую его женщину. Ему бросилось в глаза ее встревоженное миловидное лицо. Было очевидно, что поздний визит вызван какими-то чрезвычайными обстоятельствами. При появлении ученого женщина быстро встала.

— Садитесь, пожалуйста… — предложил Ренар.

— Я прошу извинить меня, профессор, за беспокойство, — взволнованно заговорила посетительница. — Только что я прилетела из Сан-Луи, чтобы обратиться к вам за помощью. Вы единственный человек, который может оказать ее. С моим мужем, Антонио Диасом, произошел несчастный случай. При аварии атомного котла он попал под сильное облучение.

Женщина отвернулась.

— Успокойтесь, прошу вас, — произнес Ренар, усаживая ее в кресло. — Но почему вы решили, что я могу помочь вашему супругу?

— Мой муж, профессор, знаком еще со времен войны с вашим помощником Гарретом. Не так давно он случайно встретил его в Арагонской лаборатории, и Гаррет рассказал ему, что работает у вас над проблемой лечения лучевой болезни. Когда произошло несчастье, муж вспомнил об этом разговоре.

— Известна ли доза облучения? — спросил Ренар.

— Пленочный индикатор, который был на муже во время аварии, показал дозу около пятисот пятидесяти рентген. Но, может быть, этот метод неточен, профессор? — произнесла Роберта с надеждой. — Я так срочно выехала на аэродром, что не могу сообщить вам более точных сведений.

Наступило тягостное молчание, особенно томительное для Роберты. Ренар не знал, что ответить женщине, смотревшей на него глазами, полными надежды. Он думал о многих осложнениях, которые вызовет этот случай.

Видя его раздумье, Роберта встревожилась.

— Умоляю вас, профессор, помогите ему, — воскликнула она. — Самолет вылетает на рассвете.