Абрам Кнопов - Проданная Луна

— Ну, ну, успокойтесь! — Баррос покровительственно похлопал Диаса по плечу и примирительно добавил: — Я не имел намерения умалять ни вашей работы, ни работы Ренара. Кстати, почему вы так уверены, что своим выздоровлением обязаны Ренару? Я слышал, что неизвестно точно, какой дозой вы были облучены. Возможно, и без его вмешательства был бы тот же результат. Да и сам Ренар сомневается, действительно ли он помог вам.

— Я обязан Ренару жизнью, — упрямо повторил Диас.

— В чем, собственно, заключалось лечение? Говорят, он вводил вам какой-то препарат?

Хищное лицо Барроса насторожилось и его колючие темные глаза сузились, зорко всматриваясь в Диаса. Диас почувствовал, что у него что-то выведывают. Он знал, что Педро ввел ему новый, еще неизвестный препарат, и ему показалось, что Ренар не хотел, чтобы об этом знали.

— Не знаю, что мне вводили. Вероятно, как всегда в таких случаях, какой-нибудь антибиотик, — ответил он.

Диас возвращался с полигона в мрачном настроении: он не мог избавиться от преследовавших его мыслей.

А что если и в самом деле русские не думают нападать? Зачем понадобились тогда эти дьявольские бомбы? Кому нужно превращать цветущую, политую потом многих поколений людей землю в мертвую радиоактивную пустыню?

Чтобы отвлечься, Диас попросил шофера прибавить скорость, открыл ветровое стекло. Горячий воздух с силой врывался в кабину, обдувая жарким дыханием, не принося свежести.

Едва только стало известно о необыкновенном исцелении Диаса, как десятки репортеров помчались в Сан-Луи и провинцию Кордоба, чтобы проинтервьюировать Диаса и Ренара.

Как ни старался Диас избежать встречи с ними, репортеры преследовали его повсюду. Они появлялись в самое неожиданное время и неожиданных местах, лезли, словно тараканы из щелей, беспрерывно звонили по телефону. В конце концов Диас отказался отвечать или же давал такие скупые сведения, что из них трудно было состряпать заметку. Однако это не обескуражило репортеров: их фантазия с успехом восполняла то, чего не было сказано.

Наиболее ожесточенной атаке со стороны работников пера был подвергнут Ренар. Чтобы покончить с поднявшейся шумихой, он заявил, что не может сообщить о своих опытах ничего определенного. Но унять разбушевавшуюся газетную лавину мог только грозный окрик сверху, который впоследствии, с некоторым запозданием и был сделан. А пока газеты захлебывались сенсационными сообщениями.

«Необыкновенные перспективы открывают научные исследования профессора Ренара перед атомным транспортом», — заявил нашему корреспонденту вице-президент Всеальберийского общества астронавтов господин Морейро.

«Космическая атомная ракета будет создана!» — сообщил в своем интервью директор общества «Альберия — Луна» господин Оливейра.

«Сводка с бабельской биржи свидетельствует о начавшемся росте цен на лунные участки!»

Как-то вечером настойчивый телефонный звонок заставил Ренара поднять трубку.

— Простите за беспокойство, профессор, — услышал он приятный мужской голос. — Говорит инженер Линье. Я приехал из Бабеля. Мне необходимо видеть вас. Не смогли бы вы принять меня и позвонить на проходную, чтобы меня пропустили?

Ренар последнее время не принимал посетителей. Но на этот раз он почему-то не мог отказать.

Спустя несколько минут Линье уже был в кабинете Ренара и объяснял ему цель своего визита.

— Я увлекался астронавтикой, профессор, еще с детских лет. Космическое путешествие стало целью моей жизни. И я был уже близок к цели, но, как вы знаете, катастрофа со спутником разбила все мои планы. Единственная реальная возможность осуществить полет — это срочно построить атомную ракету. Я говорю — срочно, профессор. Не забывайте, что мы имеем сильных конкурентов в лице русских, настойчиво готовящихся к полету на Луну…

Ренар задумчиво смотрел на волевое лицо конструктора. Когда-то и он был таким же энергичным, молодым, полным сил и веры в справедливость. Что-то ждет в будущем этого мальчика? Он очнулся, услышав, как тот о чем-то просит его.

— И когда, профессор, до меня дошли слухи о вашем препарате, — говорил Линье, — я увидел в нем способ защиты. От вашего ответа зависит судьба величайшего предприятия.

Ренар нахмурился и недовольно покачал головой. Шумиха с препаратом, о котором толком никто ничего не знал, вызывала у него сильное раздражение. Но Линье нравился ему. И он не хотел обидеть его резким отказом.

— Не надо быть чрезмерно опрометчивым, молодой человек, — сказал он. — Вопрос слишком серьезен, чтобы черпать сведения о нем из наших газет. Я готов помочь вам по мере своих сил, во всяком случае, постараюсь.

— Благодарю вас, профессор, — произнес Линье.

— Не смогли бы вы в общих чертах ознакомить меня с конструкцией вашей ракеты? — попросил Ренар.

— С удовольствием, — воскликнул обрадованный конструктор. — В моей ракете я использую двигатель с твердым атомным реактором. Я напомню, профессор, что энергия атомного ракетного двигателя используется для нагрева какого-нибудь рабочего вещества, которое, вытекая из сопла, создает реактивную тягу. Использовать непосредственно реакцию струи из атомных частиц, движущихся в сопле, со скоростью десятка тысяч километров в секунду, невозможно, так как двигатель мгновенно бы испарился.

— И много надо рабочего вещества для космического рейса? — спросил ученый.

— Оно занимает почти весь объем ракеты. Все баки заполнены рабочей жидкостью.

— Простите, — произнес Ренар, снимая роговые очки и протирая стекла. — Мне не совсем ясно, в чем же тогда преимущество атомной ракеты перед обычной, с жидкостным двигателем. У обеих основной объем занимают баки с жидкостью, а когда она расходуется, двигатель прекращает работу. Ведь без рабочей жидкости атомный котел бесполезен.

— Всё это верно, профессор, но не забывайте, что в жидкостном реактивном двигателе рабочих веществ два — горючее и окислитель, а в атомном — только одно, причем имеющее малый молекулярный вес. Дело в том, что, чем меньше молекулярный вес газов, вытекающих из сопла двигателя, тем больше их скорость, а следовательно, и скорость ракеты. В моей ракете, — продолжал Линье, — используется медленная реакция, при которой нейтроны тормозятся, проходя, как обычно, через графитовый замедлитель. Такая система легко поддается управлению, но имеет серьезный недостаток — значительный вес. Он и препятствует установке тяжелого защитного экрана.

— На каком расстоянии находится пассажирская кабина от реактора?

— Двенадцать метров.

— И все пространство между ними заполнено баками с рабочей жидкостью?

— Не все, но примерно процентов на восемьдесят.