Абрам Кнопов - Проданная Луна

— Какую мощность будет развивать реактор в полете?

— Тяговая мощность двигателя при максимальной скорости свыше пятидесяти миллионов лошадиных сил. И вес щита должен быть не менее ста тонн. Позвольте задать вам вопрос, профессор. При полете на Луну и обратно двигатель будет работать в общей сложности около двадцати минут. Следовательно, примерно это время экипаж будет подвержен облучению. Сможет ли препарат предохранить организм от такой дозы облучения?

— К сожалению, на этот вопрос я пока не могу ответить. Действие препарата еще фактически не проверено на человеке.

— Как! — воскликнул Линье с удивлением. — Разве излечение Диаса не убедило вас в действии препарата?

— Никогда не судите, молодой человек, по сообщениям наших газетных писак об истинном положении вещей. Нужна еще тщательная и обстоятельная проверка, прежде чем можно будет сделать такой ответственный вывод.

Это заявление подействовало на Линье, возлагавшего все свои надежды на препарат, как холодный душ.

— Могу ли я надеяться, профессор, что в случае успешных опытов, вы предоставите нам свой препарат? — спросил он.

— Безусловно. Оставьте ваш адрес, и я сообщу вам о результатах при первой возможности.

Линье в порыве благодарности бурно потряс на прощанье руку Ренара. Будучи по натуре оптимистом, он легко переходил от отчаяния к надежде. Распрощавшись, он ушел в отличном настроении. Но один незначительный эпизод оставил в его душе неприятный осадок. Выходя из кабинета ученого, Линье столкнулся с человеком небольшого роста, который быстро отпрянул от двери. Лицо этого субъекта, исписанное синими жилочками, было вытянуто вперед, к кончику носа, напоминающего клюв птицы. Маленькая головка, сидящая на длинной, худой шее с большим кадыком, подергивалась и болталась, как у марионетки. Линье с недоумением взглянул на тщедушную фигурку.

«Похоже, что этот тип подслушивал», подумал он, жалея, что упустил возможность ударить дверью по птичьей физиономии.

— Какого черта вы вертитесь у двери? — сказал он зло.

— Виноват… Служащий лаборатории Фонте Крус, — представился человек. Сотрудник, можно сказать, профессора Ренара.

— Гм… Вы так можете остаться без носа, — произнес Линье и направился к выходу.

Ренар не видел больше причин оттягивать опыт. Теперь он сам с нетерпением ожидал испытания.

Однажды ему позвонили и сообщили, что на днях привезут негра Томазо Бичера.

Ветеран войны Бичер, был приговорен к смертной казни под фальшивым предлогом: его обвинили «в покушении на белого».

Однажды Бичер возвращался домой вместе с одним из руководителей местной организации по защите прав цветного населения. Проходя по одной из людных улиц, они подверглись нападению группы хулиганов. Семью выстрелами в упор был убит спутник Бичера. Защищаясь, ударом палки Бичер выбил из рук одного хулигана оружие. Принадлежность к организации усугубила вину Бичера.

Ночью тюремная машина въехала во двор института. Из машины вышел худощавый, среднего роста человек, одетый в арестантский халат.

Ренар поручил Педро подготовить Бичера к предстоящим опытам. Они часто беседовали.

— Может быть, я принес бы больше пользы нашему народу, если бы вот так же, как ты, боролся за его права, — сказал однажды Педро.

— Нет, Педро, — возразил Бичер, — ты делаешь большое дело уже тем, что показываешь, чего может достичь негр.

Нужно было, чтобы Бичер поверил в целительное действие препарата. Это было необходимо для успеха опыта, ибо моральное состояние играло важную роль.

— Видишь ли, Томазо, — объяснял Педро, — даже при воздействии смертельной дозы ионизирующих лучей в клетке нашего организма объемом примерно в 10 кубических микрон ионизируется около миллиона атомов. Если подсчитать общее число атомов в такой клетке, то их такая масса, что этот миллион составляет лишь ничтожную долю всех атомов. Примерно на один ионизированный атом приходится сто миллионов неионизированных. Следовательно, подавляющее большинство атомов нашего тела остается при облучении без изменения.

— Почему же ничтожная доля измененных атомов вызывает такую страшную болезнь? — спросил Бичер.

— Ты задал вопрос, над решением которого мы бьемся уже несколько лет, — улыбнулся Педро. — Во-первых, абсолютное число ионизированных атомов все-таки велико, хотя, повторяю, они составляют ничтожную долю. Но и этой доли достаточно для того, чтобы происходили химические реакции с образованием ядовитых веществ. Эти вещества губительно действуют на нервную систему. А от нервной системы, как знаешь, зависит работа всех органов.

— Так ваш препарат уничтожает вредное действие этих ядов?

— Почти. Мысль о возможности создания такого препарата возникла у Ренара, когда были обнаружены некоторые средства, защищающие в известной мере наши ткани от вредного действия излучения. Например, если ввести в кровь белковые вещества или гомогенат селезенки, то сопротивляемость организма вредному действию излучения значительно возрастает. И таких веществ немало: цистеин, глютатион и другие. Конечно, они дают лишь частичную защиту; что же касается нашего препарата, то в его действии я не сомневаюсь.

Педро удалось достичь успехов: Бичер поверил в препарат, особенно, когда Педро продемонстрировал ему опыт с кроликами.

За три дня до облучения Бичера привели в приемную профессора для инъекции «комплексина». Ренар тепло встретил осужденного. Несколько бесед с Бичером оставили у него очень выгодное впечатление о так называемом преступнике.

— Главное, не падайте духом, Бичер, — успокаивал он. — Я верю в свой комплексин, иначе я ни за что не согласился бы испытывать его на человеке.

— У меня нет причин падать духом, — со спокойной грустью ответил Бичер. — Поверьте, профессор, что умереть ради науки легче, чем без всякой пользы. Даже при самом плохом исходе я ничего не теряю.

— Ну, нечего отчаиваться, — сказал Ренар. — Мы еще заставим их пересмотреть это гнусное дело.

Он направился к столу и, взяв шприц, набрал в него из ампулы препарат. Подойдя к окну, Ренар поднял шприц и взглянул на зеленоватую, казавшуюся маслянистой, жидкость.

«Вот оно, чудодейственное вещество — венец всех моих дел, — сказал он себе. — Не думал я, что оно принесет столько тревог. Природа, словно наказывая дерзких, осмелившихся проникнуть в ее сокровенные тайны, выставила грозный заслон — смертоносное излучение. И вот теперь, быть может, этот заслон сломлен. Покоренный атом безвреден и безопасен».

Спокойствие не изменило Бичеру и в день, когда надо было подвергнуться облучению. Но оно окончательно изменило Ренару и Педро. Итог их титанической работы, судьба многих людей и их собственная, наконец, жизнь Бичера — все решалось исходом опыта.