Виктор Гламазин - Любимые враги

А бежал я, между прочим, вовсе не ровнехонькой дорожке стадиона, а там, где не каждый решится пройтись даже острожным старческим шагом.

Гусеницы двухсоттонных танков, которые только что с ревом дизелей проехали здесь колоннами в направлении Саркофага, разнесли дорожное покрытие вдрызг, потому что двинулись — как я полагаю, для экономии времени — туда не по проложенной специально для них бетонке, а по насыпным пешеходным дорожкам станции.

И сейчас я, сломя голову, несся по перепаханной траками земле вдоль колеи метровой глубины, рискуя соскользнуть ногой в одну из траншей, продавленных широкими танковыми гусеницами, и упасть, сломав при этом какую-либо из своих многочисленных костей.

Кроме того, вся трасса моего рекордного забега усеяна маслянистыми лужами, образовавшимися из антикоррозийной смазки, стекшей с ходовых частей новеньких танков, которых только-только сняли с консервации, согласно инструкции о чрезвычайной ситуации.

Три раза я ухитрился остаться на ногах, поскользнувшись на такой луже. А вот один раз все-таки шлепнулся в покрытую бурой пленкой маслянистую жидкость. Но сразу же бойко вскочи на ноги. Отряхнулся. Страшно выругался в адрес той силы, которая гонит меня к Утюгу. Но тут помчался к нему, поскольку туда несли меня собственные ноги.

А вот и Утюг.

Из-за того, что там хранятся огромной разрушительности взрывчатые вещества, сей объект защищен от внешних воздействий лучше всех сооружений «Апельсиновка». Одна только внешняя оболочка Утюга изготовлена из крепчайшей 50-метровой брони.

«Ну, прибежал я сюда, и что?» — со злостью спросил я у Духа Зла, тяжело дыша после тяжелейшего забега.

Дышать воздухом планеты Кобо, чья атмосфера беднее кислородом, нежели земная, и в спокойном-то состоянии не очень-то комфортно. А тут еще — спринтерский забег на стайерскую дистанцию в условиях 45-градусной жары.

Я глотал ртом горячий воздух и с ненавистью смотрел на местное солнце, застрявшее на сизом небосклоне прямо над моей разнесчастной головой.

И мне показалось, что оранжевое светило, звезда Кнарр, ответило мне не менее злым взглядом.

«Вперед — в склады Утюга!» — приказал мне Падший Ангел.

Я снова попробовал сопротивляться его приказу. Но не сумел. Меня снова долбануло ужасом.

Со стороны Саркофага раздались залпы танковых орудий.

«Доигрались! — подумал я. — Ожидали пряников от артефакта, стоящего посреди набитой оружием планеты. Олухи!»

Я подошел к закрытому толстой, тяжелой плитой входу в склад. Судя по всему, все хранилища Утюга уже были оставлены людьми, успевшими за несколько минут забрать с собой с собой полагающееся при отражении атаки оружие, технику и материалы.

Я оперся, чтобы не подвели дрожащие от перенесенного напряжения ноги, об эту плиту двумя руками.

— Эй, народ! Кто живой есть?! — на всякий случай крикнул я в сторону акустических детекторов Утюга — вдруг, кто-нибудь да и откликнется.

В ответ на мои вопли из вмонтированного в складскую стену динамика раздалось:

— Данный запрос не поддается распознанию.

— А личность? Личность моя — поддается? — я уже самостоятельно — без давления со стороны Сатаны — начал искать способ прорваться внутрь Утюга, решив, что смогу помочь своим сослуживцам, утащив оттуда какое-нибудь сверхмощное оружие, которым побью Шролла.

— Вы ставите передо мной такую задачу из-за того, что утеряли персональный идентификатор? — спросил у меня интеллект склада.

— Нет. Просто хочу проверить твои способности, железяка, — схитрил я.

— Думаете, складская служба не справится с таким заданием?

В голосе искусственного интеллекта мне послышался сарказм. Тогда я выгнул грудь колесом и, стараясь выглядеть максимально солидно, архисерьезным тоном произнес:

— Некогда мне лясы с тобой точить, железяка! Проверяй побыстрее мою личность! Надеюсь, что особо сильно извратить факты тебе не удастся.

— Вы — Семен Поленов. Младший прапорщик…

— Не младший! Не младший! — раззлился я. — Мне два месяца назад новое звание присвоили, чертова железяка! Могла бы и качнуть инфу из штабной базы данных. Я уже — прапорщик!

— У системы, обслуживающей хранилища склада, нет права использовать сервер штаба станции.

— Но ты хоть в курсе теперешнего переполоха?

— Поднята общая тревога.

— Мне нужно войти в хранилище моего отдела.

— Обратитесь к дежурному диспетчеру склада.

— А ты на что?

— Я всего лишь рабочий интеллект склада. У меня чисто справочные и технические функции. Административных полномочий я не имею.

Сирена общей тревоги усилила свою громкость до максимума, оповещая всех, что в жизни станции наступает критический момент.

Со стороны Саркофага послышались сильные взрывы. А в это время потерявший ко мне интерес интеллект предупредил меня о том, что выключается из режима беседы. Ну не гад ли, а?!

Я в бессильной ярости откровенно высказал все, что думаю по поводу бездушной автоматики Утюга.

Вдруг в моей голове прозвучал голос Сатаны: «И узришь ты жуткие несчастия дома твоего, несмотря на явное благоволение к тебе Господнее». И я почувствовал, как по спине ползут мурашки.

«Кончится все — сдамся врачам! — решил я. — Пусть мои свихнувшиеся мозги проверят».

«Ты бы лучше в Утюг попал», — посоветовал мне Сатана. И ведь, надо признать, правильно посоветовал.

Я быстрым шагом подошел к основному входу в Утюг. Нажал кнопку связи с его интеллектом.

— Уже говорили! — откликнулся он через динамик над входом.

Я с достойным русского человека смирением смолчал, уговаривая себя не вступать в перепалку с компьютером по поводу его наглости. И, стараясь произносить слова максимально спокойно, сказал:

— У меня это… Проблема у меня, железяка.

— В чем суть затруднений? — спросил автомат.

— Я кода не знаю к нашему хранилищу. К своей каптерке знаю. А к… В общем — выручай, голова чугунная.

— Данная проблема имеет восемь основных и семьдесят девять запасных вариантов решения.

— Давай то, которое позволит мне открыть дверь без введения кода.

— Думаю, оптимальным для Вас будет решение номер пять.

— Ну?

— Хранилище открывается перед человеком, нуждающимся в укрытии по физическому состоянию.

— Я, вне всякого сомнения, нуждаюсь.

— Несмотря на учащенное сердцебиение и возбужденную нервную систему, Ваше состояние не является опасным для жизни.

— А что же тогда является?

— Истощение.

— И сколько ж я должен от голода пухнуть?

— Минимум — две недели.

— Проехали. Следующий вариант?

— Ожоги, колотые и резанные раны…

— О-о! Если я пущу кровь из пальца, то дверь откроется?