Виктор Гламазин - Любимые враги

Мои мышцы беспрекословно подчинились новому хозяину. Но не удовлетворили его полностью.

Дух Зла потратил еще немного времени на доводку до нужной ему кондиции колебания эластичных голосовых связок.

«Ну вот и прекрасненько, — подумал Сатана, наблюдая как слаженно работают легкие, бронхи, трахея, гортань и ротовая полость. — Теперь я смогу говорить и действовать в человеческом облике. Конечно, искушенный зритель заметит подвох, обнаружив кучу несоответствий человеческой органике в моей белковой оболочке. И пусть. Он все равно не поймет сути данного подвоха».

Повелитель Тьмы решил взглянуть на себя со стороны и узнать, насколько взятое напрокат тело прапорщика Поленова, в коем уже есть и частица духа и тела самого Сатаны, похоже на не взятое напрокат тело прапорщика Поленова, в коем никогда не было и не могло появиться такой вот частицы. И взглянул на себе здешнего из своего «аквариума» в виртуальном мире.

А вместе с ним на оное посмотрел и я, раз уж мою личность окончательно выводить из оборота никто не собирался.

Существо, сидящее закрыв глаза и обняв руками колени на полу хранилища стратегического оружия, еще нельзя называть Сатаной — обременение плотью накладывает на мысли, действия и чувства данного существа определенные ограничения.

Но, конечно, его уже нельзя назвать и человеком. Какой же это, скажите на милость, человек, который дышит воздухом, способным разъедать все живое и даже пластик оружейных контейнеров, и делает это под шквалом смертоноснейшего излучения?

Именно уязвимость перед силами Природы, точнее вызываемые сей уязвимостью страхи (страх перед болью, страх перед холодом и голодом) сделали человека человеком. Именно осознание собственной уязвимости и важности той помощи, которую могут оказать, случись что, тебе другие люди, с детства формирует характер поведения и мышления человека.

А если нет всего этого? Если нет ни страха остаться одному, ни надежды на чужую помощь?

Тогда, братцы, ответственно заявляю вам, нет и самого человека, в чьей слабости и заключен его истинный дух.

Как же ж мне обозначить нынешнее состояние моего тела и духа? Обозначу их… Даже и не знаю как. Вот задача… О! Придумал! Обозначу их, не мудрствуя лукаво и мудро не лукавя, так: Другой Поленов.

Хотя, конечно же, данное название весьма приблизительно отражает настоящую суть получившегося в результате моего слияния с Сатаной существа.

Другой Поленов открыл глаза. И сразу же понял, что перестарался с усовершенствованием органов зрения. Ибо теперь даже тьма кажется ему ослепительно яркой. Болезненно яркой.

Тогда Другой Поленов, выругавшись и, осыпав проклятьями мое несчастное тело (поскольку оно постоянно требует к себе внимания, подвергаясь воздействию агрессивной среды, а также изменениям, связанным с нарушением газообмена, катаболизма и анаболизма), блокировал нервный центр зрительной системы, отключив зоны в промежуточном и среднем мозге, а также — в коре больших полушарий. И сформировал в в лобных долях новую зону — не предусмотренную Природой, но необходимую для того, чтобы детально наблюдать сквозь многометровую толщу стен Утюга за приближением основных управленческих сегментов распростертого на тысячи километров тела непрошенного гостя. И теперь Другой Поленов смотрел в мир уже не глазами, а мозгом.

Другой Поленов поднялся, оглядел окрестности разрушенной станции и без труда увидел сквозь разрушаемую потоками испускаемого Шроллом излучения броню склада, как некая совокупность полей и механизмов ветвится по территории «Апельсиновки», меня структуру образующих ее материалов, извлекая из них энергию и пожирая все, что состояло из органики.

«Силен, однако!» — Другой Поленов приходит в восторг, наблюдая за действиями Шролла.

В считанные секунды Другой Поленов получает массу сведений о Любимом Враге кобонков.

Я бы ужаснулся, получив такие сведения.

А нынешний Другой Поленов — лишь широко улыбается, предвкушая интересное развитие событий. И размышляет: «Кобонки никак не могли предотвратить катастрофу. Шролл сильно обогнал их в техническом оснащении. И серьезно обогнал. Ее можно было предупредить, лишь уничтожив Саркофаг, экранировав и взорвав внутри экрана там мегатонную бомбу. И потом — залить все высокотемпературной плазмой… Жаль, нельзя будет передать никаких сведений для будущих экспедиций. Ученых бы подобное поразило б».

Другому Поленову Шролл любопытен.

Еще бы, ведь у него совершенно нет аналогов даже среди самых невероятных персонажей фантастических компьютерных игр.

Особенное восхищение Другого Поленова вызывает та безжалостная основательность, с которой Шролл расправляется со всем живым.

Монстр давно уже пожрал все более-менее сложные биоформы на станции и поблизости от нее. И теперь он выискивает любые содержащие углерод и азот молекулы, улавливая их облаками нанодетекторов, проникающих сквозь самый крепкий бетон.

«Да он душка! — так оценил стиль действий пожирателя жизни Другой Поленов, наблюдая за кипучей деятельностью шустрого монстра в широком диапазоне полей и излучений. — Натаскан не только на живое, но и даже на составляющие его элементы. Вот ведь выдрессировали такого зверя себе на погибель».

Впрочем, Любимый Враг кобонков использует и мертвое вещество, с жадностью извлекая из него энергию своими оперативными модулями. Внешне такое действо похоже на резвую беготню колец бежевого дыма по тысячам гигантских черных хоботов вниз к земле и обратно вверх, сопровождаемую громким треском и молниями.

Однако порой столь активное поглощение энергии Шроллом приводит к распаду структуры того или иного оперативных модулей (своего рода рук и желудков Шролла).

Такие неприятности совершенно не беспокоят разбушевавшееся чудовище.

Ибо вместо каждого уничтоженного взрывом модуля тут же образуется целый десяток.

Таким образом, каждое разрушение структуры Шролла, ведет к увеличению им своих возможностей и могущества.

«А вот это свойство, пожалуй, стоит хорошенько запомнить, — подумал Другой Поленов. — Видимо, на таком подвохе и обожглись бедолаги-чрезвычайники у Саркофага. Артдивизионы и танковые батальоны против такой Гидры не помогут ни капли. Разве только усилят всю вражескую систему в целом. Бить надо по мозгу этой твари. Надо только его найти. Все остальное — ерунда… Ай да кобонки. Ай да сукины дети. Изобрести такое… Изобрести — себе же на погибель. Какой, однако, изысканный способ самоубийства. Древние самураи тут просто отдыхают и глотают слезы зависти, глядя на столь изощренное орудие для харакири».