Лоис МакМастер Буджолд - Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП)

– К окончанию школы и моему поступлению в Академию все стихло. Ну, по большей части. Но чем меньше сплетен звучало, тем гаже они становились, когда всплывали.

– К тому времени Эйрел ушел с поста Регента. Постепенно все утихло, – прибавила Корделия. – И слава богу.

– А что насчет реакции здешнего общества? – осторожно поинтересовалась Катерина. – И на твоих будущих детей тоже. Тебе это важно?

– Не особо, хотя не вижу смысла самой навлекать на себя оскорбления. – Корделия пожала плечами. – Учитывая смешанное население Сергияра, предсказать трудно. В барраярский Период Изоляции вдов, еще способных к деторождению, не просто поощряли к новому браку, но принуждали. Чтобы обеспечить их дальнейшее участие в генном пуле.

Тень скользнула по лицу Катерины:

– И не только в Период Изоляции, как ни грустно мне это заметить.

Корделия, кивнув, продолжала:

– Вдовы возраста, превышающего репродуктивный, давлению не подвергались, предположительно потому, что не могли привязать к себе мужчину таким образом. Да, вслух об этом не говорили, но именно такой общий эффект создавали все эти дикие социальные предрассудки, если подумать.

Майлз хмыкнул. Он, похоже, никогда раньше не давал себе труда задуматься над этим.

– Мы не на Барраяре, сейчас не Период Изоляции, и понятие репродуктивного возраста уже необратимо устарело. Можно не только законсервировать свои гаметы на много десятков лет, но есть и доступная вообще в любом возрасте рекомбинация генов из соматических клеток. Она возможна даже посмертно, если позаботиться о том, чтобы заморозить образец. Кстати, в теории можно получить яйцеклетку даже от младенца женского пола. А если ближе к реальным примерам, есть твой клон-брат Марк.

Майлз отмахнулся, мол, «с этим не спорю в принципе». Однако прибавил:

– Все так, но… люди не подумают, что Оливер, немного, гм, молод для тебя?

Судя по выражению на физиономии, он уже представлял, какие шутки прозвучат на эту тему, и перспектива его не слишком радовала.

– Ну, спасибо, что ты не уточнил, не слишком ли я стара для Оливера, – едко прокомментировала Корделия.

– И от меня спасибо, – поддержал ее Оливер с легким оттенком юмора в голосе. – Между прочим, мне вот-вот исполнится пятьдесят. И, кстати, вас всех я приглашаю на пикник в честь дня рождения, если вы еще будете здесь.

– Звучит заманчиво, – заметила Катерина.

– Не знаю, как насчет заманчивости, но он обещает быть оживленным, – уныло заметил Оливер. – Там будет множество семей с базы. Значит, и куча других детей.

– О, отлично!

Майлз, которого превосходили числом и довели практически до капитуляции, все же попытался исправить ситуацию:

– Хотя, предполагаю, цифры сопоставимы. Бетанская продолжительность жизни по сравнению с барраярской и все такое.

Катерина поморщилась, но героически скрыла это улыбкой.

«Что ж, кто-то должен был это сказать». Корделия внезапно поняла, что хочет сделать – и то, как забавно выглядел сейчас уязвленный Майлз, было тут не при чем. Она повернулась к Оливеру и произнесла, решительно и четко:

– Если ты только способен дать мне слово насчет всего одной вещи, Оливер, пообещай, что переживешь меня.

Оливер выглядел ошарашенным.

– Я… постараюсь? – рискнул он. Он потер пальцем губы, и в его глазах медленно зажглось понимание. Рука, как бы случайно обнимающая Корделию за плечи, прижала ее крепче в безмолвном жесте поддержки.

Майлзу потребовалась целая минута, чтобы сообразить, о чем они, но, в конце концов, он, кажется, справился, отозвавшись неопределенным «А-а». Вот у Катерины не возникло никаких проблем с тем, чтобы понять ее как женщина женщину, и она ответила свекрови мрачным кивком.

Вскоре вечер закончился – трое слишком устали, а четвертый… выглядел так, будто ему требовалось очень многое переварить. Но за Корделией хотя бы никто не увязался, когда она пошла проводить Оливера до дверей, и там они обменялись – увы, только лишь – поцелуем и пожеланием доброй ночи.

Он наконец-то выдохнул:

– Уфф. Все это…

«Прошло отлично? Или скверно?»

– …включало больше политики, чем я ожидал.

– Майлз последнее время ведет себя очень по-графски.

– Я так и не понял, как он все воспринял, а ведь я сидел прямо перед ним и наблюдал.

– Я так думаю… он еще выскажет свои дальнейшие сомнения нам прямо в лицо – хотя еще более вероятно, что он вывалит их на бедняжку Катерину, – однако перед посторонними мы все выступим единым фронтом. – По крайней мере, она горячо на это надеялась.

– «Я против моего брата, и мы с братом против всего мира»?

– Вот в двух словах все о взаимоотношениях Майлза и Марка. Так что у него есть опыт.

– Сказал бы, что мне не терпится это увидеть, – вздохнул он, – но вообще-то я готов потерпеть.

Корделия хихикнула.

– Я увижу тебя до завтрашнего вечера на базе? – Откуда они отбывали на катере на скачковую шлюпку, затем на ней – на борт «Принца Серга».

– Боюсь, что нет. Мои помощники составили для меня длинный список того, что я должна просмотреть, прежде чем сбегу от них на целый день в пределах досягаемости всего-то трех десятков каналов по сжатому лучу. – На день и две ночи на борту, выпавшие им благодаря счастливому случаю с расчетом орбит. Хотя, если вспомнить, что Оливер некогда имел дело с расписанием самого занятого человека в Форбарр-Султане, случайностям там явно не было места.

Он ушел к машине, а она вернулась в дом. «Итак, мы благополучно миновали второй П-В туннель». Сколько еще их придется пройти, чтобы целыми и невредимыми достичь дома?

Ночью Корделия встала в туалет, а после со знакомой досадой поняла, что уже не сможет заснуть. Она вышла в кабинет отыскать отчет поскучнее. Ей было из чего выбирать, и в конце концов она остановилась на чем-то касавшемся финансов и устроилась в уютном кресле. Через полчаса, все еще не заскучав достаточно, чтобы заснуть, она подняла голову на негромкий стук в дверь.

– Ты там не спишь? – раздался тихий голос Майлза.

– Для тебя — не сплю. Заходи.

Майлз проскользнул внутрь. Пижамой ему служили старая футболка и свободные трикотажные подштанники. Пока он шел к указанному ею креслу, то опирался на трость, не пытаясь скрыть необходимость в ней, и сел с тихим «у-уф».

– Ты выглядишь... измотанным. – Лицо в морщинах, помутневшие глаза, тронутые сединой волосы взъерошены.

– А. Припадок. – Он пренебрежительно пожал плечами.

– Спровоцированный или, м-м, естественный? – Специфическая эпилепсия осталась у него после криозаморозки, из-за которой он и вылетел с военной службы больше десяти лет назад. Сейчас уже почти пятнадцать лет, кажется? Команда неврологов из Имперского госпиталя сконструировала для него стимулятор, хоть и внушающий определенные опасения, но позволяющий контролировать припадки. Это устройство провоцировало приступы в выбранный им момент и в выбранном месте, вместо потенциально опасных и неудобных спонтанных. Методика работала — но лишь когда он пользовался им регулярно.