Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)

— Ты поедешь, дочь, — начал Кий, возлагая на голову княжеский венец, но его перебили.

— После праздников, — поспешно вставила княгиня. — Как отпразднуем мы Купалы День, так на полдень ты и отправишься.

Сообразив, что купальскую ночь лучше провести под Кий-городом, да и вода в море на Солнцеворот ещё холодная, Кира решила не перечить, хоть и странным показалось, что мать хочет удержать возле себя строптивую дочь после того, что случилось. Поклонилась молча и вышла, не сказав слов прощания.

— Ты слышал, Гриша? — прошипела княгиня, тщательно закрыв за дочерью дверь. — Слыхал, что голодранец наболтал девчонке? С юга придёт сын Дианы, ждать его надо в старом лунном доме. Ты понял, что надо делать?

— Да, — сумрачно буркнул Кий. — Позови-ка сюда Волкодава. Остальных холуев не нужно, не для их ушей.

Ничего этого княжна не услышала. Не стала, теряя княжеское достоинство, подслушивать под дверями в присутствии белоглазых, но справедливости ради стоит отметить, что не будь стражи в приёмном покое, ни секунды лишней княжна там не задержалась бы. В овладевшем ею беспечном настрое более всего повинны были легкомысленные мечтания о поездке в Южный Дворец и о скорой встрече обещанной. С Ним.

По лестнице потайной взлетела мигом, крутнулась на верхней площадке, ища выключатель, но передумала — гасить не стала. Пусть горит. «Посмотрим, ходит ли здесь кто-нибудь кроме меня, — решила она, запирая зеркальную дверцу. — Молодчина я, просто умница. Разузнала всё, что мне надобно, и Тиресия от беды спасла. Вот ещё бы знать, скоро ль явится, и каков собой мой…»

— Стой! — крикнули сзади, бросились из оконной занавешенной ниши, обхватили плечи.

— Единственный! — пискнула от испуга вслух Кира Киевна.

— Кирка, дурочка, чего кричишь, я это, — пытаясь удержать за плечи рванувшуюся в сторону княжну, шепнула рыжая её подруга. — Кто единственный? Почему не знаю?

— Всегда ты, ведьма, из-за угла бросаешься, — вместо ответа буркнула княжна, вывернулась всё-таки и двинулась через двусветный зал поспешно, чтобы не пришлось объяснять оговорку.

— Ну! Рассказывай. У отца была? — допытывалась Ольга, семеня сбоку, и заглядывая в лицо. — Что хорошего?

«Не скажу я ей. Любопытная. И язык у ней помела длинней».

— Да так, как-то ничего особенного, — опустив глаза, задумчиво рассуждала на ходу княжна, — думаю вот, кого бы взять с собой на лето в Южный Дворец, и кажется мне…

— Да ты что?! — вспыхнула эта рыжая и даже отстала, пришлось княжне остановиться.

— … кажется мне, — протянула Кира, глядя ведьме в глаза. — Что возьму тебя.

— Когда-нибудь я тебя укушу, хоть ты и княжна, — заявила Ольга. Было видно — испугалась не на шутку, что не возьмут с собой.

«Что ж пугаешься, остроглазая? Не княгиня ли за спиной твоей?» — подумалось вдруг Кире. Она присмотрелась к подруге лучше. Нет, показалось. Обычное опасение придворной дамы впасть в немилость по неизвестной причине, не имея даже возможности оправдаться. Во дворце ведьма может чувствовать себя в полной безопасности, но там, за оградой, их, говорят, иногда сжигают.

— И ты, конечно, выпросила у отца дракона, — трещала, предвкушая поездку, совершенно успокоенная известиями Ольга и снова пыталась приноровиться к быстрому короткому шагу княжны. — На дорогах неспокойно. Если придётся сутки трястись, как в прошлом году, я этого точно не вынесу, особенно по дороге обратно. Я понимаю, дракону кровь подавай. Но один единственный разик в году, что, для родной дочери уже и крови князь пожалеет? Кирка… Ну что ты молчишь, будет нам кровь или нет?

— Будет, — ответила Кира Киевна. — Кровь будет, это я тебе обещаю, а вот будет ли обратная дорога — не знаю. Посмотрим.

Оставлять корабль на геостационарной орбите Волков не стал — лишняя трата времени, а толку никакого. Запрет на присутствие в околоземном пространстве судов с гравитационными двигателями на «Улисс» больше не распространялся, Джоан просила поторопиться, поэтому капитан решил подойти вплотную к платформе «Грави-айленд» и высадиться на крышу. Хотелось побыстрее разделаться с проблемами и вернуться к жене, поэтому шёл на максимальном режиме, но превышать предел компенсатора инерции шкиперу не разрешил — всё-таки не настолько ещё оправился после весенней встряски, чтоб позволить себе перегрузки. Лететь одному показалось Волкову скучно. Подумать только, чуть больше месяца прошло после старта в пояс астероидов, а как всё переменилось! Тогда четыре недели полного одиночества представлялись Саше чем-то вроде приятного отпуска: работа рутинная, книги, не докучает никто, мысли, опять книги… И вот тебе на: «Вывернуло меня наизнанку, а всё Ирка — её вина. И читать-то не хочется даже…» Волков вылез из кресла, бесцельно прошёлся по пустой рубке, произвёл смотр книжному строю, протянул было руку к стеллажу, но отдёрнул. Нет. Не насильно же. «Ничего, скоро Земля, там Джоан с её проблемами. И с Барбарой тоже встретиться бы…» — напомнил себе капитан, скучливо вздохнул и вернулся к пульту. Книга валяется незнакомая. «Кабак тут у меня, — покачал головой Волков, — и ведь не помню даже, чтоб брал её. Хорошо, что иду без перегрузок, не то порхала бы она по всей рубке и по закону подлой вероятности точно бы дала хозяину корешком по зубам. Что это вообще такое? Ирка что ли брала и на место не сунула?» Кривя губы, Саша взял старую, в твёрдом переплёте книгу, и тут же вспомнил: «Да! Это ведь та, что в Иришкином бабле под стеклом лежала. С автографом. Нуте-ка… Вот. Арине Владимировне от автора. Автор у нас кто?» Сделав то, с чего приличный человек начинает знакомство с книгой, Волков повёл себя неприлично: челюсть отвесил, задрал брови, выкатил глаза и крепко ухватил себя за подбородок. Потом поспешно пролистал, выхватывая из текста отдельные места… «Нет, вот этого уж я совсем не понимаю. Ничего себе — совпадение! Это даже не корешком по зубам, это…» незаметно для себя оказавшись в кресле, он перелистал к началу и стал изучать страницу за страницей, диагонально, выхватывая самое главное — знакомые события. За этим занятием не заметил, как электронный шкипер ввёл «Улисс» в плотные слои атмосферы и погасил скорость, и как вынырнула из-за края контрольного экрана гравископа серая шайба «Грави-айленд». Как ни торопился пролистать от корки до корки, с полчаса не хватило. И всё же он успел удостовериться: автор знал то, что ему никак не положено было знать. «Если только вся эта петрушка не подстроена с умыслом, чтоб лишить меня желания изменить порядок вещей и тогда… Да что ж я несу?! Одно то, что кому-то известен порядок вещей… Нет, видно, Джоан недаром меня зовёт. И нечего было ворчать, мол, она сама выдумала себе пугало, сама же его испугалась и желает теперь успокоиться. Я нужен там».