Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)

Считаю п.1 настоящего циркуляра бесспорным и требующим немедленного исполнения, пункты 2 и 3 предлагаю вынести на повестку дня срочного заседания ЦКСИ, назначенного на 9:00 14 дня сего месяца.

Глава Департамента Энергии Семёнов Р.А.

— Ох-х… почему не спишь, Рома? — сонно промурлыкала Янлин, когда Семёнов вернулся в спальню. Повозилась, придвинувшись.

— Спи, Янка, — шепнул, таращась в тёмный потолок, Семёнов, понимая, что сон для него теперь — недоступная роскошь.

Он знал, что разбуженные сверхсрочным циркуляром члены комитета и главы департаментов читают и делают выводы, пытался представить себе реакцию каждого, в чём терпел неудачу. Определённо, этот сопляк Волков не вовремя затеял поиграть в политику.

— За что и поплатится, — шептал Семёнов. — О небеса, чёрные и красные, как я измучен…

Не спали многие той ночью. Не смог заснуть Морган, ворочалась, вздыхая, Людмила Александровна Житомирская. Разбужены были срочным сообщением все члены Центрального Комитета Совета Исследователей; некоторым из них не удалось уснуть до утра. Алексей Лосев даже и не собирался ложиться, упрямо проверяя в сотый раз исчёрканные листки (писал по-старинке — карандашом). Не лезла последняя гравиграмма ни в какие ворота, глумясь над попытками Алексея Мстиславовича втиснуть данные таблиц в рамки адекватной интерпретации. Лосев злился — всё втуне. Шатался по своему кабинетику от стены к стене, когда пришёл злосчастный циркуляр. Такого же рода беспокойство мучило президента Внешнего Сообщества, бившегося над адекватной интерпретацией северо-западнее, в Аркадии. Глянув на просветлевший экран и бегло прочитав строчки циркуляра, Владимир Борисович оскалился и швырнул гравитон на стол. Аппаратные игры могли подождать утра, но решение не ждало. Никак не получалось у Владимира Борисовича объяснить внезапную компенсацию выброса, сопровождённую вторичными волнами у полюсов и невозможными кругообразными рефлексами вокруг двух мест, где по его расчётам следовало искать…

«Да нет же, не может быть, чтобы они построили второй реактор! Зачем? Но ясно видно — компенсирующий выброс через две с половиной микросекунды, вот он растёт, через десять с гаком секунд пучность. Что-то вроде армрестлинга. Поэтому и не раздавило меня. А я-то думал похвалить «Птичку»! Если предположить, что…» Президент проверил предположение — всё сошлось. Всё правильно — с физической точки зрения. И всё же недоумения президента исчерпаны не были. Тогда он решил отвлечься. Утро вступало в свои права, нужно было позаботиться о судьбе Волкова. Новое письмо было отправлено по закрытому гравиканалу в адрес исследовательского судна «Улисс», а пятью минутами позже человек, назвавшийся в письме Лаэртом, к безграничной своей радости получил ответ.

Из служебной и личной корреспонденции президента Внешнего Сообщества, действительного члена Совета Исследователей, председателя ЦКСИ.

Личный канал грависвязи №XXX–XXXXX.

Срочно. Конфиденциально.

Улиссу

от Лаэрта.

Тема: Скитания Улисса.

Сынок!

Весть о падении Трои достигла моих ушей. Ты победил, но война не окончена. На Итаке найдётся немало желающих судить победителя, очень скоро ты сможешь убедиться в этом сам. Путь домой заказан тебе, сынок, боюсь, что надолго. Время выступить открыто не настало ещё, удел Улисса — скитаться меж островов и там найти поддержку. Сгораю от любопытства: что сталось с Еленой?

Антиклея тоскует, тоска гибельна для неё, что передать ей, сынок?

Лаэрт.

Личный канал грависвязи №ХХХ-XXXXX.

Срочно. Конфиденциально.

Лаэрту

от Улисса.

Тема: Скитания Улисса.

Старик!

Победа моя далась такой ценой, что впору вспомнить имя одного эпирского царька. Но есть в создавшемся положении и приятная сторона: я так зол на некоторых почтенных граждан Итаки, что их желание судить победителя вряд ли сможет меня удержать. Я знаю кое-что и намерен обратить это знание в оружие против них. «Улиссу» не придётся скитаться слишком долго.

Мне больно говорить о Елене. Парису — парисово, Елена не пожелала стать Пенелопой. Встретимся на Итаке, если ты не решишься отправиться к островам.

Успокой Антиклею, старик. Я напишу ей.

Улисс.

Володей, когда он прочёл ответ, овладели противоречивые чувства: гордость за мальчика, незаметно ставшего взрослым, суеверный страх за него, ревность по отношению к неизвестной девушке, названной в письме Еленой Прекрасной, жалость… Да и она тоже. Бедный мальчик получил, должно быть, обидный отказ. «Горько ему сейчас, я знаю. Сам когда-то бросился вот так же, очертя голову…» Но вскоре беспокойство, точившее президента, почему-то прошло, обернувшись другой крайностью — необычным для него, давно позабытым бесчувственным оцепенением, — и он заснул, чего не случалось с ним много недель.

Забылась тревожным сном и женщина, названная в шифрованном письме Антиклеей. Спала, поджав ноги, в неудобном кресле самого раннего тихоходного рейсовика «озеро. Кастора — Аркадия — Олимп», подобравшего её с полчаса назад на перроне аркадийского вокзала. Почти все места в полутёмном салоне пустовали, кроме Волковой в «Центрум» летел сменный состав гляциологической лаборатории: четверо зевающих сонноглазых гляциологов и их зевающий кот, вообще не пожелавший открывать глаза по такому мизерному поводу, как посадка в захолустном аграрном поселении и появление в салоне одинокой миловидной пассажирки.

Анна Волкова спала, не зная, что тремя сотнями километров выше десять бессонных механических ос выполняют перестроение, поблёскивая металлизированными карбофлексовыми боками в фиолетовых лучах рассветного солнца. Рэтклифф успел «вселиться» в каждый из десяти истребителей. Попробовал управление (действовало отменно). Он обнаружил — стоит ему «вселиться» в новую «осу», как остальные девять снова смыкают строй. Забавляясь с эскадрильей, он поймал себя на желании устроить тренировочный бой, но вынужден был отказаться от такой заманчивой идеи. Пилоты-автоматы могли понять его неправильно, шут их знает, что втемяшится в их тупые электронные головы; терять истребители не хотелось, подталкивать их к дезертирству — тоже. Тогда он опробовал лазерную пушку на обломке какой-то дряхлой орбитальной станции и отпустил «осу» догонять эскадрилью, с явной неохотой вернув управление автомату. Судя по циркуляру, полученному от Семёнова, боевой опыт бывшего лётчика мог потребоваться не ранее чем через трое марсианских суток.

Шли вторые сутки полёта, но Ирина Волкова, урождённая Ирис Уокер не замечала времени. И не по той только причине, что светильники жилого отсека не меняли яркости, отмечая восходы и закаты. Просто день её свадьбы, сменившийся восхитительным вечером, не желал заканчиваться. Спать не хотелось. Закрыть глаза, удобно устроив голову на груди у мужа, — пожалуйста. Подрёмывать, слушая его, — сколько угодно. Но спать — ни-ни. Не известно, захочется ли ему пересказать когда-нибудь вот это: