Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)

— Да, действительно, — согласилась Ирина, глядя на мужа смеющимися глазами, а про себя подумала: «Нет, милый мой Сашенька. Ничего удивительного я в этом не вижу». У супруги капитана, названного в письме оглашенным мальчишкой, чувствительно отлегло от души.

Вернуться к обсуждению актуальнейшего вопроса о взаимном расположении особых точек бозонного поля после завтрака не вышло. Электронный шкипер устроил истерику по случаю наступления времени принятия решения, Волкову пришлось заняться капитанскими своими обязанностями, а жена его расположилась рядом в кресле — почитать, решив беспечно, что поднос с грязной посудой никуда не денется, подождёт. Книгу выбрала наудачу, попался некто по фамилии Тургенев.

— Эту стоит почитать? — спросила она мужа, демонстрируя обложку.

— Да-а-а… не исключено, — пробормотал тот, глядя сквозь. И снова уткнулся в свой экран.

«Ага. Ну что ж, тогда её и выберу» — решила Ирина и стала читать первую в книге историю — «Дворянское гнездо» какое-то. Сначала дело продвигалось плохо — очень много встречалось незнакомых слов, а Саша на вопрос — что такое «чепец» и «панталоны»? — только невразумительно мычал в ответ. Захотелось даже вернуть книгу на полку и взять другую, но незаметно для себя Волкова увлеклась, покорённая непривычными, странными оборотами речи, и настолько, что капитану, когда тот покончил с корректировкой курса, пришлось позвать трижды: «Иронька, ты не хочешь… Иришка… Ирка, ты слышишь?!» — и прикрыть ладонью страницу.

— Помилуй, Сашенька! Полно, что это тебе вздумалось? — удивилась его жена, подняв глаза от книги. — Этак ведь мне читать неспод…

Она замолчала на полуслове. Что он так смотрит?

— А! — сообразил, наконец, Волков, заглянув в книгу. — Тебя Лиза околдовала. Мне нужно в нижний грузовой отсек — проверить электронику, пока время есть. Веста скоро, там будет не до проверок. Почитаешь, или со мной пойдёшь?

— Мне должно с тобой! — решительно заявила Ирина, потянувшись, чтоб положить книгу на пульт.

— Не должно, но и не воспрещается, — Александр хохотнул, вытаскивая из встроенного шкафчика какой-то оранжевый чемоданчик. — Можно, поелику очень для меня приятственно и пользительно.

— В рассуждении же сказанного, — продолжил он, подставляя согнутую в локте руку, — заметить желаю, что прожить без вас хотя бы и малый срок кажется мне мукою нестерпимой.

— Что это ты, Сашка? — удивилась Ирина, цепляясь за мужнин локоть.

— Это я Лизе, — улыбнулся тот, приостановившись, чтобы пустить жену в лифт. «В жизни столько на лифте не ездила», — заметила мимоходом Ира.

Нижний грузовой отсек мало отличался от верхнего, но было в нём пусто; толстенные лапы захватов разведены к ребристым стенам, в колодце, окружённом кольцевым трапом, — ничего. Только какие-то жёлтые штуки на трапе валяются.

— От «Протесилая» осталось, — пояснил Волков, подбирая их на ходу. — Заглушки рецепторных пазов сбросил, бедняга, перед стартом. Разул глазки. Посмотрим, что тут у нас. Сезам, откройся!

Повинуясь нажатию кнопки, перед капитаном «Улисса» разъехались створки малоприметного люка, в нём обнаружились какие-то блестящие штучки, к которым Волков прицепил длинный шланг, вытянутый из оранжевого сундучка. И сундучок тоже оказался с секретом — стоило капитану раскрыть его, наружу глянул экран и осклабилась белозубая клавиатура, похожая на ту, что была в рубке, только поменьше.

— Ну, и как у нас с рефлексами? — осведомился Волков с интонацией врача, совершающего обход клиники. Жена его, изображавшая свиту, из желания быть причастной глянула на экран, для чего пришлось вытянуть шею. Ничего вразумительного там не нашла — одни только разноцветные кривульки, ну и цифры всякие.

— Сделай мне лапкой, дружок! — нежно проворковал Волков. Пока Ирина, приняв просьбу на свой счёт, пыталась сообразить, какой лапкой нужно помахать и зачем, вопрос разъяснился. В стене зарычало. Двинулась одна из трёх могучих лап. Она выставилась в пустой колодец, что-то звучно щёлкнуло, зажёгся оранжевый огонь, «лапка» поехала назад, к стене, и там (после звонкого щелчка) замерла.

— Прекрасно! — возвестил Волков, отсоединил шланг, захлопнул люк и, посвистывая, направился к следующему. Колдовские действия были повторены трижды, только заклинания менялись. Саша просил: «уважь меня, милашка!» Требовал: «давай же, старик, не ломайся!» Поощрял: «ух ты, мой славненький!» Но Ирина, разобравшаяся в логике происходящего только в общих чертах, бродила за мужем хвостом, терзаясь незнакомым доныне чувством собственной бесполезности. Поэтому, когда капитан, покончив с проверкой захватов, спросил: «Ну что ж, Ирка, пора нам с тобой лепестки посмотреть, как ты думаешь?» — она выпалила с готовностью: «Да-да! Конечно!» — ожидая, что вот теперь-то потребуется её помощь. Но не тут-то было. Волков опять полез в какой-то люк подключать свой шланг с блестяшкой и снова из присутствия жены выгоды не извлёк. Бурчал: «Скоро Веста, старик, там нас с тобой ждут. Там Джеф, там шибздик Мишка Житомирский…» И затосковала Ирочка, которую на Весте не ждал никто. А муж её продолжал бормотать под нос: «Там и крошка-Маргошка. Понимаешь, старик, Маргошечка-крошечка, красавица-кошечка, она тебя, старика, любит, а ты тут мне такие петли вьёшь. Нехорошо». На экране перед капитаном действительно вились петли, но так ли это нехорошо и чем помочь, Ирина Волкова не знала. И хуже того случилось с нею — стоило только мужу помянуть неизвестную какую-то Маргошечку, назвать её кошечкой, да ещё и красавицей, явившаяся невесть откуда игла больно кольнула новобрачную изнутри. Игла знала куда колоть — в самое чувствительное место. Воткнулась остро и не подумала даже исчезать, потому что после «красавицы» и «кошечки» было сказано слово «любит».

— Иришка! Ты спишь? — удивлённо спросил Волков, тормоша за локоть. — Будем лепестки открывать?

Волкова подумала про себя: «Нет», — но вслух высказалась отчаянно, наудачу:

— Да, Саша! Конечно!

— Нет, — хихикнул Волков, отсоединяя разъём. — Не будем мы сейчас лепестки открывать, потому что там снаружи пусто и холодно, а нам с тобой пустота и холод ни к чему.

Он поднялся с корточек, прихватив оранжевый сундучок, отряхнул колени, в чём не было надобности, и продолжил:

— Нам нужна теплота и дружеское участие, а этого на Весте с избытком, сама увидишь. Что ты загрустила, Иришка?

И новобрачная получила немедленно положенную ей порцию теплоты и участия, вполне достаточную, чтобы согреться. Игла, воткнувшаяся в чувствительное место души, убралась, но пузырёк, образовавшийся внутри, не схлопнулся полностью, осталась у бывшей принцессы Грави, ставшей Ирочкой Волковой, в душе маленькая порция пустоты. Когда возвращались в рубку, рука мужа обнимала плечо новобрачной, удерживала и берегла от случайностей, но Ира шла тихо и только тогда решилась нарушить молчание, когда Саша схватился за брошенный на пульте поднос с грязной посудой — унести хотел.