Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)

— Нет, Саша, оставь. Я сама унесу. Ты скажи мне лучше…

— Что, Ирка?

Она хотела расспросить о той, которую Саша называл Маргошкой, но вместо этого спросила неожиданно для себя:

— Послушай, а почему нельзя научить меня чему-нибудь? Ну, ты ведь русскому языку в два счёта выучил! Понимаешь, Сашка? Ну что же ты такой непонятливый? Как эта твоя штука называлась, которая меня русскому языку научила? «Мнемозина»? Я правильно сказала? Почему она не может сделать так, чтоб я понимала в этих твоих фазовых пространствах и тракторах…

— Тракторах? — Волков задрал брови. — В тракторах и сам я… А! Я понял! Ты просто не расслышала. Я сказал «аттрактор». С буквы «а» начинается и с двумя «т». Это Ирка, понимаешь ли, такая штука…

— Вот! Я не понимаю! Слышишь?! Не по-ни-ма-ю! Почему нельзя сделать так, чтобы заснула и во сне — щёлк! — и всё поняла! Как тогда с русским языком было. Я бы не чувствовала себя такой…

— Ирка, ну что ты! Прекрати сейчас же. Не способна на это «Мнемозина», и я даже не могу рассказать тебе внятно — почему. Тебе бы с Можейко поговорить, он на волновой педагогике съел собаку и закусил двумя кошками. Ну хорошо, я попробую объяснить то, чего и сам не понимаю. Представь — ты хочешь подняться на вершину горы. Собираешься восходить, но тут к тебе подкатывает этакий элегантный господин и распахивает перед тобой дверцу своего личного вертолёта. Р-раз! И ты уже на вершине. Как во сне. Красота, виды и тому подобное. Здорово?

— Да-а-а… — неуверенно протянула Ирина, ища подвох.

— Нет. Не здорово. Потому что это ничем не поможет тебе залезть на следующую вершину. Вершин много, научиться покорять их может только тот, кто упрямо лезет вверх и осторожно спускается. Понимаешь?

— Понимаю, — опечалилась разочарованная в волновой педагогике девушка. Потом, встрепенулась:

— Нет. И всё-таки я не понимаю! Как же тогда получилось с языком?

— Знаешь, милая, — сконфузился Волков, — в работах Можейко я разбираюсь примерно как медведь в пчеловодстве. Он рассказывал мне, но я… Дело, по его словам, в том, что… Ты же изучала когда-то английский язык?

— Но я же его с детства знаю! Ну, изучала, конечно, не помню только.

— Это чепуха, что не помнишь. Раз изучала, значит, уже один раз залезла на гору. Выходит, это на самом деле одна и та же гора. Не понимаешь? Языки похожи друг на друга. Ты однажды лазила на эту гору, хоть и не помнишь. «Мнемозина» просто заталкивает в твою память ассоциации, воспоминания, слова, а потом уже мозг сам приводит эту гигантскую кучу информации в порядок, расставляет всё по местам. С языками это получается только потому, что они похожи друг на друга, а с математикой…

— Что — с математикой?! — воинственно осведомилась Ирина.

— А то, что она местами сама на себя не похожа, и уж точно совсем не похожа ни на что другое. Поэтому никуда тебе не деться, хочешь стать математиком — учись лазить на горы.

— Я бы предпочла учиться водить вертолёт, — строптиво заявила бывшая принцесса Грави.

— Тогда тебе к Можейко. Он у нас конструктор педагогических вертолётов, — хихикнул Волков.

— Он на Весте? — стараясь не замечать иронии, поинтересовалась поклонница волновой педагогики.

— Нет. Он на Марсе, в Радужном. Что ему делать на Весте, там же нет детей, одни планетологи.

— А планетологи — они какие? — изображая равнодушие, спросила Ирина, разглядывая мужа исподтишка.

— Они хорошие и весёлые. И бестолковые — что дети малые. И даже шеф их такой, хоть и корчит из себя начальника. Но ему положено, он там самый старый. По самым приблизительным астрологическим подсчётам ему недавно стукнуло семнадцать марсианских лет.

— Сколько? — переспросила Ирина, подозрительно косясь на мужа: «Опять разыгрывает, пользуясь тем, что дурочка».

— Семнадцать. Это почтенный возраст. Наш Кливи — старикан.

— Ты можешь сказать по-человечески, сколько ему лет?

— Ну не злись, не злись, Ирка. Тридцать три земных года старику нашему Кливи. На Марсе просто годы длиннее.

Поражённая потрясающей — сколько же мне тогда по-марсиански? — информацией, Ирочка вознамерилась продолжить астрономическое самообразование и спросить, как идёт время на Весте, но оказалось — не судьба.

— О! — неожиданно воскликнул развалившийся в своём кресле капитан и сел прямо. Руки его легли на пульт, пальцы исполнили на клавиатуре танец, похожий на фанданго. — Мой шкип поймал входной луч! Пассажирам занять места, ремни пристёгивать не обязательно, ноги можно с пульта не снимать. Через двадцать пять минут — станция Веста.

— Ты можешь показать мне её? — шёпотом спросила Ира. Голос её дрогнул.

— Нет, Ирка, не могу. На «Улиссе» нет обзорных экранов и иллюминаторов тоже, естественно, нет. Старина «Улисс» не прогулочный катер и не бабл, а добропорядочное консервативное исследовательское судно. Вот если бы мы с тобой подходили к Весте на исследовательском боте… Хотя… Радар включать нельзя, их дипетчерская обидится, но я ж могу показать тебе инфра!

Волков потянулся, не вставая, и пощёлкал клавиатурой пульта. На экране — весёленькая картинка, похожая на детский рисунок. Разноцветный. Какой-то красный нарост с оранжевыми пятнами, точь-в-точь шляпка гриба, торчащий на сине-зелёной поляне с жёлтыми овальными пятнами.

— Нет, лучше в монохроме и с дальномером, — буркнул Волков и нажал пару клавиш.

Картинка на экране потускнела, стала песочно-серой, но обрела объём. Горы и впадины, точно как на виденной совсем недавно лунной поверхности, а вместо одной из впадин — нарост, действительно чем-то напоминающий гриб. Пятна на шляпке его оказались не пятнами, а округлыми дырами, похожими на оконца. «Гриб» заметно рос в размерах, смещаясь в левый нижний угол экрана.

— Ну же! Давай терминал, дружище, — процедил сквозь зубы капитан.

Ира коротко глянула на мужа — не до вопросов ему. Должно быть, этот «гриб» и есть станция Веста. А терминал…

— Ой! — пискнула она, не сдержавшись. Створки одного из окон разошлись. Оттуда глянула физиономия глазастая, лобастая и с усами, и вылезло насекомое — большая голова на короткой толстой шее и тщедушное тельце с мощными толстыми лапами-щупальцами. Уродец выполз полностью, повисел, поворачиваясь, потом рванулся куда-то вбок, мгновенно исчезнув с экрана.

— Бот, — пояснил Волков, не поворачиваясь. — Ботик. Вот почему терминал не давали. Хотели выпустить сначала. Теперь наша очередь.

Ирина ахнула и схватилась за подлокотники. Станция Веста ринулась навстречу, подставляя открытое окно. В какой-то момент девушке показалось, что вот сейчас «Улисс» врежется в «гриб» и разнесёт его в клочья. Но «оконце» выросло, приблизившись, услужливо повернулось. Оно напоминало теперь вход в пещеру, а «гриб» перестал быть похожим на гриб, поскольку разросся до размеров горы.