Генри Каттнер - Долина Пламени (Сборник)

Я понятия не имел, как приветствуют друг друга жрецы при встрече. Я так и не успел решить, как спасти свою шкуру, но этот тип меня выручил. Пробормотав «Pardaese», он протиснулся в шахту, не отводя от меня ироничного взгляда.

У меня создалось такое впечатление, будто он точно знает, что происходит, и просто ждет, когда я себя выдам. Его насмешливый взгляд из шахты, казалось, спрашивал: «Чего ты ждешь?»

И тут я решился. В конце концов, как бы на моем месте поступил Джон Картер? Этот тип уже опустился футов на десять, на его лице, по-прежнему обращенном ко мне, расплывалась ухмылка. Я глубоко вдохнул и шагнул в пустоту, доверчиво ожидая, что неведомая антигравитационная сила поддержит меня и мягко опустит по шахте.

Этого не случилось; я камнем полетел вниз, с ускорением, присущим свободно падающему телу, и налетел на спокойно стоявшего жреца: мы сплелись подобно группе Лаокоона, где за пифона был я.

Он обхватил меня, хотя в этом не было уже никакой необходимости, а я повис на нем, как обезумевший от страха кот. Со стороны это, должно быть, напоминало короткую схватку, которая, впрочем, скоро затихла. Вцепившись друг в друга, мы продолжали медленно опускаться.

Так мы оказались лицом к лицу. Физиономия жреца светилась торжеством. Я решил, что безнадежно выдал себя и тем самым оправдал ожидания этого типа. Казалось, он знает, что я из Нью-Йорка, что прошел сквозь запретные Земные Врата, что бы они из себя ни представляли, а это значит, что там, где мы остановимся, меня будет ждать взвод, укомплектованный стрелками из духовных лиц.

Надумав, видимо, окончательно решить для себя вопрос, этот тип заговорил со мной. Конечно, на языке Малеско и в общем-то — ни о чем. У меня звенело в ушах, меня трясло от нервного перенапряжения и совсем не героического страха. Тяжело дыша, я пристально глядел почти в упор в сияющие торжеством глаза.

Он повторил сказанное гораздо медленнее, и на этот раз я все понял.

— Вам повезло, что я вас поймал, — сказал он. — На вас могли составить рапорт.

Я достаточно наслушался языка Малеско, чтобы правильно понимать интонации и ударения. Но я не был уверен, что моя речь будет звучать естественно. Однако нужно было постараться. Я сопровождал слова короткими вздохами — между прочим, прекрасный способ скрыть слабое знание языка.

— Я… задумался… о другом… — сказал я.

Моя реплика произвела на него потрясающее впечатление. Он чуть не уронил меня от изумления. На мгновение я подумал, что допустил в речи грубую ошибку, но скоро понял, в чем дело: он не ожидал, что я вообще говорю на языке Малеско. На некоторое время лицо жреца потеряло всякое выражение.

Он довольно скоро взял себя в руки, но перед этим тень разочарования успела промелькнуть на его лице. Взгляд жреца больше не был таким пристальным и злорадным.

— Что вы сказали? — вежливо спросил он.

— Я сказал, что задумался.

Он снова бросил на меня острый, полный подозрения взгляд, и я понял, что с моим знанием языка вряд ли смогу сойти за местного жителя.

— Ну что ж, в следующий раз лучше подумайте об Иерархе, сказал жрец, не отводя от меня глаз. — А почему вы так странно говорите?

— Я прикусил язык, — поспешно сказал я.

— Прикусили нос? — спросил он. — Как это? А-а! Язык.

Я перехватил его быстрый взгляд и отвел глаза в сторону, на убегающие вверх стены. Может, он просто потешается надо мной? Или все-таки что-то подозревает, но никаких конкретных выводов сделать не может? Тот факт, что я сносно говорю на языке Малеско, кажется, выбил почву из-под всех его предположений относительно меня. И все же…

— Где вы хотите выйти? — по-прежнему вежливо спросил он, и тон составлял разительный контраст с выражением его лица.

— Я иду в Бани, — рискнул я.

— Тогда вам надо выходить на главном этаже. Мы ведь, кажется, не знакомы? Вы, должно быть, недавно из Крусибля.

Я кивнул.

— Нет? — уточнил жрец. — Но…

— То есть да, — поправил я, памятуя о разных значениях символических жестов в различных культурах. — Я совсем недавно из Крусибля.

— Да, похоже на то, — сказал он. — Вы, должно быть, из Фере. Не обижайтесь, но на ферейском диалекте только с собаками разговаривать. Меня зовут Дио, и я знаю лучший… — он произнес слово, которого я не понял, — в этом городе, если вам нужен совет.

— Благодарю, — сказал я, размышляя, не следует ли и мне представиться. Нужно было выбрать себе nom-de-guerre, но ничего не приходило в голову. Я был недостаточно сведущ в их именах собственных и, по невежеству, мог назваться каким-нибудь Санта-Клаусом.

Я состроил гримасу и сказал, что болит язык.

Жрец, казалось, задумался.

— Это я укусил вас за нос? — неожиданно спросил он. — Я этого не помню. Но когда вы на меня свалились…

— Ничего страшного, — сказал я.

— Где ваш кошелек?

— Я забыл его.

— И чему вас только учат в этом Ферейском Крусибле? — он поднял голову. — Ну, вот и приехали.

Он вынес меня в огромную залу, размером с Гранд Сентраль и такую же шумную и многолюдную. Слева был проход под арку, а за ним — темнота. Оттуда дул свежий ветерок, и я понял, что это выход на улицу.

— Не стоит возвращаться за вашим кошельком, — сказал Дио, потянувшись к поясу. — Я могу вам одолжить, — он дал мне несколько монет. — Не забудьте вернуть. Меня зовут Дио, запомните, на двадцать третьем Гусе Гермогена, в пятом Херувиме.

— Ну, спасибо, — сказал я.

Он приветливо посмотрел на меня. Его лицо молодого повесы утратило былую настороженность и стало немного сонным, как будто удовлетворенным. Видимо, за время нашего короткого разговора он пришел к какому-то заключению.

А я вообще ничего не понимал. Ведь, по словам Фалви, любой жрец, узнав во мне землянина, скорее выстрелит, чем будет задавать вопросы, хотя — почему, я еще не знал.

Поведение Дио озадачило меня. Если он понял, что я пришелец, то ему следовало доложить обо мне. А если нет, то почему он выглядит таким самодовольным? Дио напоминал кота, проглотившего канарейку.

— Я надеюсь, что вы получили представление о порядочности в Ферейском Крусибле, — сказал он.

Неужели он действительно даст мне уйти? Трудно было в это поверить. Тогда, возможно, я даже сумею догнать Фалви.

— Да я все верну, не беспокойся, — сказал я.

Он пожал плечами, а я повернулся и пошел прочь, едва веря в свою счастливую звезду. Или Фалви преувеличивал опасность, которая грозила мне со стороны жрецов, или…

— Послушайте, вы, — окликнул меня Дио, когда я сделал несколько шагов. Уже по одному тону я понял, что он ухмыляется. Наши глаза встретились, и я прочитал на его лице нескрываемое злорадство.

— Я полагаю, вам следует кое-что знать, — сказал он. — В Фере нет никаких Крусиблей уже тридцать лет, — он лучезарно улыбнулся. — Спокойной ночи.