Денис Ватутин - Легенда вулкана

Это был когда-то промышленно развитый район, который сейчас колонисты пытались возродить. То тут, то там темнели порушенные остатки долек корпусов ГРП, заводские корпуса с дырами выбитых окон и, словно развалины каких-то странных замков, сломанные и рассыпавшиеся трубы, из которых торчали, будто ржавые кусты, куски вывороченной арматуры. Стихийными кучами мусорных свалок валялись сломанные, изъеденные коррозией кабины экскаваторов, стрелы лебедок, какие-то дырявые кузова и бочки, остатки механизмов, предназначение которых было для меня полнейшей загадкой.

Кое-где с отлогих горных склонов спускались крупные бетонированные желоба, засыпанные мелким щебнем, с местами вывороченными сегментами. Они напоминали гигантские водостоки, но служили явно для чего-то другого.

Под копытами дромадеров среди небольших булыжников, железных арматурин и прочего мусора стали проглядывать вросшие в глинистую почву ржавые рельсы, изобилующие поворотами и стрелками. Местами подобные рельсы были свалены ржавыми кучами, поросшими мелким кустарником.

В перспективе виднелись многоярусные постройки, цепляющиеся за пологий край горного массива, окруженные такими же кучами железно-каменного хлама. Почти посредине между этими постройками чернела в скале зияющая дыра горного железнодорожного тоннеля, ведущего к конечной станции Горная-6. Наш же путь лежал в другую сторону, к отлогой равнинной местности с плоскими холмами и дюнами, которая звалась долиной Ярдангов [22] Ярданги (львы грязи) — это довольно специфические группы низких холмов, похожие на лежащих зверей. Продукт выветривания пород. . На севере она сливалась с Амазонией, а своей юго-восточной оконечностью упиралась в Гряду Горди, за которой до Лихоторо-Сити было подать рукой.

Можно было сказать, что мы почти у финишной прямой… Да… Скоро все закончится…

У горловины ущелья стали попадаться кирпичные трансформаторные будки, превращенные с помощью раствора из глины, камней и цемента в самодельные доты, — это была первая линия обороны Горной-5. Местами к ним были прорыты в глиноземе неглубокие траншеи, оборудованные реданами [23] Редан — открытое полевое укрепление. . За ними виднелись небольшие группы построек, выполнявших функции военных поселений, окруженных невысокими каменными оградами, за которыми чернели вороненые стволы станковых крупнокалиберных пулеметов. Рядом с ними то тут, то там торчали на ржавых прутьях покосившиеся таблички «Осторожно! Мины». Дорога из ущелья контролировалась местными жителями неплохо.

Из долины вновь подул прохладный мокрый свежий ветер, и я закрыл забрало шлема.

Хоть и не яркое, но непривычное дневное освещение слегка утомляло глаза — резко и отчетливо виднелись все детали глыб, камней и строений под этим ртутно-серым небом, в котором над Горной-5 акварельными разводами плавали столбы дыма из труб, размазанные ветром над вершинами гор.

Около получаса пробирались мы по северо-западной оконечности долины к основным жилым постройкам Горной, сосредоточенным вокруг зияющей черноты тоннеля…

И вдруг где-то в долине тоскливо завыла сирена, эхом отдаваясь от каменных склонов. Затем другая, чуть пониже тоном — их диссонирующие ноты неприятно резали ухо.

— Что за черт?! — воскликнул Калган, озираясь по сторонам.

У меня неприятно засвербело в желудке, и я почти машинально вскинул голову вверх: над долиной появился медленно плывущий против ветра глюк! Он напоминал длинную колышущуюся в воздухе тряпку бело-голубого цвета или, может, даже плывущего в ручье ужа.

От него отделились три бледно-мерцающих огонька, которые стали кружить по каким-то замысловатым замкнутым траекториям.

— Стой, отряд! — крикнул Калган, инстинктивно перекрестившись. — Господь Всемогущий… Только этого не хватало — дурной знак это… Уж не по твою ли душу оно?

— Надеюсь, что не по мою, — отозвался я, внимательно вглядываясь в небо. — А что?

— Ты же у нас Пастух Глюков? — Калган тоже не отрывал глаз от необычного объекта.

— Ну не до такой степени, чтобы они везде за мной летали и заряжали мне аккумуляторы. — Я продолжал завороженно следить за движениями глюка.

Зрелище пугало своей невероятностью и натуралистичностью. Так мы простояли, замерев, минут десять — пятнадцать, пока это странное нечто не проделало над долиной путь по вытянутой дуге. И вдруг на наших глазах резко ушло в тучи, успев вобрать в себя все огоньки.

Всадники облегченно вздохнули, а через некоторое время утихли и сирены.

— Наверняка еще вернется, гад, — процедил Калган, и мы осторожно тронулись дальше.

Железнодорожный горняцкий поселок напоминал потревоженный муравейник и встретил нас суматохой: бегали мужчины с оружием в руках, женщины и дети боязливо выглядывали из окон и дверей. Все поминутно поднимали головы к небу, пытаясь разглядеть — не возвращается ли ЭТО?

Какой-то человек в военном комбезе подбежал к Калгану и, ухватив его за стремя, что-то быстро затараторил. Калган только махнул рукой и указал в сторону группы блочных пятиэтажек. Тот кивнул и убежал.

— Что случилось? — спросил я.

— А ты не видел, что ли? — слегка раздраженно ответил командир. — В городе объявлено чрезвычайное положение. Дуй к станции, там есть постоялый двор, называется «БарМотун», дромадера сдашь хозяину, скажешь, что от Калгана, и ждите меня в баре. Я пока свиней с рудой загоню к себе.

Я коротко кивнул и, повернув поводья, дав шенкелей и громко причмокнув дромадеру, поскакал в сторону, указанную Калганом.

Ирина крепко прижалась ко мне сзади.

Проезд по поселку был крайне затруднен: во-первых, из-за почти что полного отсутствия такого понятия, как «улицы», приходилось лавировать в лабиринте между стихийно прилепленными хижинами разных мастей и размеров, во-вторых, из-за мельтешения под копытами дромадера местных жителей, уже сбивавшихся в отряды городского ополчения, которые, вместо того чтобы глядеть вокруг, больше пялились в небо, отчего я чуть не сбил с ног нескольких человек.

На относительно свободном пятачке у того места, откуда начинался район блочных пятиэтажек, несколько человек в горняцких касках вколачивали в землю стальные прутья и натягивали на них проволочную сетку, внутри которой еще двое монтировали какое-то оборудование, которое венчало что-то вроде металлического зонтика.

Мы проталкивались все ближе к горному массиву, где рядом с отверстием тоннеля уже виднелось небольшое депо и прилегающие к нему станционные постройки. Ветер донес до меня дразнящий знакомый запах креозота.

Несколько раз я наклонялся, пытаясь спросить у пробегающих куда-то людей, как найти постоялый двор «БарМотун». Самые лучшие ответы, кроме откровенного игнора, были: «Да-да, конечно» или: «Торопитесь, он сейчас вернется».