Денис Ватутин - Легенда вулкана

Тут ко мне подошел бармен и прокричал сквозь грохот колес, что меня ждет бригадир поезда в купе при пищеблоке.

— Зачем это ему пассажиры понадобились? — удивился я.

Тот лишь покачал головой и развел руками.

Я встал и направился за ним, успев услышать версию Азиза, который предположил, что бригадир поезда тоже сделал на меня крупную ставку.

Подойдя к купе за душной и чадящей кухонькой, на которой суетились двое чумазых поваров, я увидел рослого полного Машиниста в новеньком комбезе серо-голубого цвета с нашивками клана на рукавах, который открыл дверь, делая приглашающий жест.

Я, покачиваясь вместе с вагоном, бросил взгляд туда и увидел сидящего у окна человека, от которого на меня дохнуло чем-то неприятным, словно запах. Но при этом участился пульс и забегали мурашки.

Он был одет в комбез, как у всех Машинистов. Сперва он глядел в окно, а затем медленно повернул голову: я обомлел — это был не кто иной, как сам Дарби, директор по связям с общественностью города Персеполис, секретный сотрудник, помощник кукловода… в общем, Дарби…

Несмотря на то что я ожидал его увидеть на этом поезде, я представлял себе эту встречу совсем иначе, если вообще представлял…

Я сделал шаг в купе, держась одной рукой за дверной проем, а другой за клапан кобуры.

— На сей раз засады не будет, Странный. — И Дарби вновь ухмыльнулся знакомой противной улыбочкой, напоминающей канцелярскую скрепку.

— Чего тебе надо? — вместо приветствия сказал я.

— Может, ты войдешь сначала? — ответил он вопросом. — Понимаю, что теплых чувств от тебя я не дождусь, ну да и ладно — не об этом речь сейчас. Ты очень удивишься и даже можешь меня послать или сдать кому угодно, но мне нужна твоя помощь, Странный, именно твоя…

— Господи, — сказал я, тяжело и искренне вздохнув, — как вы мне все осточертели, если бы ты только знал, Дарби!

Я тяжело опустился на койку и вынул из кармана пачку сигарет — я понимал, что призрачный покой, в который я так хотел уверовать, — обыкновенный спасительный самообман.

— Сперва прими такую точку зрения, — сказал Дарби, тоже закуривая. — Я тебе изначально не враг и врагом быть не мог. Я — военный разведчик, я — полевой оперативный работник. Меня выбрали, меня тренировали и обучали. Я служу тем людям, которые структурируют общество, могущество которых даже я слабо себе могу представить, и это при том, что я знаю гораздо больше обыкновенного гражданина.

— Только беспристрастность твоя уже не так очевидна, — не выдержав, перебил я его. — Служащий высоким покровителям и хозяевам мира, кажется, предал и их ради собственных личных целей, не так ли?

— Об этом я тоже скажу, только позже, — кивнул Дарби, нисколько не уязвленный. — Сейчас я тебе рассказываю свою позицию, чтобы все было честно. О’кей?

— Послушаю с удовольствием, — кивнул я саркастически. — Я за последнее время брехни много выслушал!

— Ну вот еще послушай, — кивнул Дарби, нахально подбоченясь и упершись спиной в стену вагона. — Джеймс, принеси нам кофе и немного спирта, нам со Странным надо кое-что обсудить.

Эта его последняя тирада была обращена к начальнику поезда, который до сих пор маячил в коридоре. Он услужливо кивнул, и я поразился, как умеет Дарби с комфортом терпеть поражения.

— И скажи его спутникам в кафе, что он скоро вернется, что ты хочешь его расспросить про его подвиги, и налей им там тоже за мой счет…

Меня слегка покоробил этот жест Дарби, но я решил дать ему возможность выказать широту своей натуры — хотя бы чтобы он думал, будто я купился на его отношение.

Я молчал, стараясь сохранять на лице отрешенность и спокойствие, хотя сердце мое стучало довольно часто.

— А что? — спросил я, сделав идиотское выражение лица и нахмурив брови. — Начальник поезда тоже ваш человек?

— Ох, Странный, — махнул рукой Дарби, — чего ты находишь тут уникального?

Наконец вернулся начальник поезда, поставил перед нами по два стакана из прозрачного пластика с чуть голубоватым отливом — в одном дымился кофе с очень пряным запахом, а в другом жидким стеклом темнел спирт. Начальник сквозь пухлые губы с прилипшими усами буркнул под нос, что все в порядке, они подождут.

— Тем лучше, — кивнул Дарби. — Спасибо, Джеймс.

— Я буду в купе охраны, если что, — сказал Джеймс и вышел, овеваемый клубами нашего табачного дыма, притворив за собой дверь своего же собственного купе.

— Может, проветрим? — предложил я.

— Потерпи немного, — сказал Дарби. — Я тут мерзну пока с непривычки — боюсь сквозняков. Кури пореже. Итак, — оживился он, — я продолжу. То, что, скорее всего, рассказала тебе эта косоглазая сучка, почти полностью правда, хотя и она неполна.

Он выдержал эффектную паузу и продолжил:

— В общем, так: я пошел на это предательство, в отличие от Лайлы, по идейным соображениям. Да-да, не смейся, вовсе не из-за эргов или другой выгоды, а совсем наоборот: одним фактом этого я нажил себе уже столько проблем, что мы с тобой, Странный, сейчас в абсолютно равных условиях, и на обоих нас объявлена настоящая охота, как на диких церберов. С одной только разницей: меня хотят убить, а тебя посадить в клетку или же просто остановить и захватить.

— Меня-то, простого деревенского парня, за что? — поинтересовался я.

— Ну во-первых, не такой уж ты простой деревенский парень, каким хочешь казаться. — Дарби, прищурясь поглядел на меня, отхлебнув кофе. — А во-вторых, ты талантливый эмпат, а сейчас такие люди нужны. В этом, так сказать, Армагеддоне [31] Армагеддон — в христианстве место последней битвы добра со злом (ангелов и демонов) на исходе времен в конце света, где будут участвовать « цари всей земли обитаемой ». Реально существующая местность. Название холма Мегиддо в 10 км от г. Афула на севере Израиля. (он кисло скрутил свою скрепку в ухмылку) каждый человек на счету, особенно с твоими талантами…

— Не замечал в себе особых дарований — бегаю по пустыне от вашей заботы и ловлю пули со скуки, — мрачно перебил я, отхлебнув спирта, сразу запив его кофе.

— Ну а кого у нас называют в народе «Пастух Глюков»? — сказал Дарби, вытянув губы, словно говорил ребенку: «А кто это у нас такой красивый?»

— А что? — с легкой усмешкой спросил я. — Глюки тоже замешаны в этом мировом заговоре?

— Ну в некоторой степени да, — серьезно произнес Дарби, задумчиво поглядев в окно.

— Дарби, я умоляю тебя, пощади, — сказал я просящим голосом. — Моя хрупкая психика не переживет «заговора глюков», правда: я — старый больной Охотник, и…

— Странный! — с неким вызовом ответил тот. — Я никак не могу понять: ты всегда валяешь дурака, или это у тебя такая защитная реакция на Вселенское Зло в моем лице?!