Валерий Быков - Королева ульев

— Как?

Несколько стражников оголив копья, встали между Титой и остальными королевами, а то, у королев всё-таки было одно природное оружие, коготь на правой лапе, которым взрослая королева могла бы легко убить Титу. Тита пододвинула у Идее небольшой пенёк и сказала:

— Ложи сюда свою правую лапу!

— Но… — Один из стражников бесцеремонно не сильно ткнул Иду своим копьём, пробив верхних слой кожи. Небольшая капля жёлтой королевской крови капнула на пол, Ида молча повиновалась, и, наклонившись, положила свою правую лапу на пенёк. Тита подошла к ней, взяла лежавший рядом стальной топор, размахнулась, и прежде чем остальные королевы успели сообразить, отрубила у Иды правую лапу по локоть. Та дико закричала, и встала на дыбы, брызгая во все стороны кровью из лапы. Остальные королевы завыли, но Тита громко крикнула:

— Стоять.

Ида, подвывая, держась за правую лапу остановилась, пытаясь остановить кровь, из глаз её густо лились слёзы, ей было очень плохо. Жалкое зрелище, беременная королева с отрубленной лапой, а ведь у королев не было гормонов подавляющих боль, как у других трутней, они не привыкли к насилию, им не отрубали лапы таким варварским способом. Тем временем, в комнату вбежал лекарь, перетянул обрубок лапы Иды жгутом, и закрыл специальным бинтом, остановив кровь. Прошла ещё минута, и лекарь справился с раной, оперативно замотав обрубок, но Ида продолжала реветь, ей было очень больно. Остальные королевы тоже не понимали, это было очень жестоко. Убивать каждого пятого трутня, это страшное наказание, но отрубить лапу королеве, это было просто чудовищно, настолько чуждо их мировосприятию, что они не могли понять причину такой жестокости, не могил осознать, какая дикость происходит здесь.

— Следующая. — Грозно крикнула Тита.

— Что следующая? — Переспросила одна из королев.

— Лапу давай, — ткнул королеву один из стражников копьём.

— Зачем?

— Отрубить.

— Не надо.

Стражник уколол королеву копьём сильнее, за неё некому было заступиться, потому что её собственную стражу в улей Титы не пустили, королева была одна. Она начала плакать ещё до того, как ей отрубили лапу, заранее, ревела и умоляла не делать этого. Даже стражники Титы, после всего, что произошло сегодня, после миллионов смертей погибших в боях, и то чувствовали себя не в своей тарелке, при виде плачущей беременной вражеской королевы. Так было не принято, нельзя калечить королев, но у Титы не было памяти о кодексе чести, у Титы в голове были лишь труды по политологии и холодная расчётливая математика, она быстро и решительно отрубила по локоть очередную лапу, очередной восставшей королеве. И в Тите не было ни капли сожаления, она не считала, что сама вынудила их на восстание, она не понимала как им плохо, из-за того, что их против воли оплодотворили, и собирались забрать дочь, сделать из неё машину рождения лишённую разума. Изуродовать.

— Что теперь? Ты отпустишь нас? — Собравшись с силами, спросила Ида.

— Нет, не отпущу, больше я не дам вам даже шанса восстать.

— Но мы должны править своими ульями…

— Отныне ими будут править мои наместники. А вы станете моими вечными гостями, если ваши подданные захотят потомства, они будут приходить в ваши покои в моём улье, и вы будете оплодотворять их. Но всё будет происходить на моей земле, а если они восстанут, то я вас всех убью.

— Но это…

— У вас всех нет особого выбора, к каждой из вас будет допущен один ваш поверенный, и вы в присутствии моих солдат изложите ему всё, что хотите сказать.

— Если бы я знала, что так будет, — гордо ответила Ида, — я бы никогда не подписала бы мир с такой бестией как ты, и сражалась бы до последнего солдата.

— Если бы я знала, что вы восстанете против меня, я бы отрубила вам лапы заранее, — парировала Тита.

— А теперь солдаты, отвести их в приготовленные им покои, и не особо церемоньтесь с ними, они не гости, а узники.

Закончив дела с королевами, и отдав последние указания по улью, Тита, чтобы успокоиться, отправилась в лабораторию электричества. Тихая научная работа, это именно то, что нужно, чтобы привести нервы в порядок, после столь жёсткого и экспрессивного наказания, как отрубание конечностей королевам.

Тут никого не было, вероятно трутни, работавшие раньше в лаборатории, сейчас по второй профессии либо охраняли какие-то внутренние ходы улья, либо лечили раненых, или же занимались изготовлением потраченных ядовитых газов. Она взяла пьезоэлемент, сжала его в своей лапе, тот выделил не много электричества, на другом конце провода засветилась маленькая лампочка. Предметы начинали светиться очень тускло, начиная с температуры порядка 600 кельвин, и при температуре около 1500 К светились весьма ярко. Хотя ярко и тускло понятие относительное. Для огромных глаз королевы, да и любого местного животного, даже несколько фотонов света, это уже достаточно много. Не много по сжимав пьезоэлемент, королева так и не смогла придумать, чем заняться. Взглянула на лежавший на столе кусочек графита, и на маленькую алмазную косточку. И как-то нечаянно подумала, что и графит, и алмаз, это две разных формы углерода. Но алмаз образуется, если графит не много нагреть, при давлении в тысячу мега Паскаль, не столь большое давление. Нет, на самом деле, чтобы создать алмаз необходимо давление в 10 тысяч мега Паскалей, просто большую часть потребного давления создаёт атмосфера. Ведь атмосфера давит с огромной силой, на каждый квадратный сантиметр поверхности тела Титы давит давление в 900 килограмм. Просто внутри организма тоже такое же огромное давление, поэтому его никто не замечает. Но у металла одна форма, почему у алмаза их две? А ведь у азота тоже две формы, есть такой материал, как эльбор…

Тита вышла из лаборатории электричества и направилась в лабораторию металловедения, забрала оттуда кусочек алюминия и направилась в лабораторию алмазов, где выращивали искусственные сплошные алмазы. Пользы от этой лаборатории было мало, потому что выращивать алмазы дорого, гораздо проще убить крупное животное, и использовать его алмазные кости.

Королева положила кусочек алюминия в пресс форму, нагрела его до 800 кельвин, пока тот не стал пластичным как пластилин, расплавить алюминий в алмазной форме, увы, нельзя, алмаз выродится в графит и форма будет разрушена. Но и так не плохо. После чего Тита стала сжимать пресс форму, для этого надо было качать жидкость в специальную ёмкость гидравлического насоса. Обычно это делали трутни, но тут никого не было, только двое стражников у входа в лабораторию. Давление стало расти, и достигло 100 МПа, потом 200 МПа, Тита знала, что данная форма достаточно прочна, чтобы достичь давления в 2000 мега паскалей, это довольно много, почти 0,19 атмосферы. Если суммировать такое давление с атмосферным, то очень даже много получится. Наконец, Тита достигла предельного давления, больше сжимать было нельзя, пресс итак еле держался. Тита ещё не много нагрела алюминий, чтобы создать предельные условия, но нагревать сильнее также было нельзя. После чего она стала ждать, пока нагретый алюминий не остынет. Прошло минут двадцать, кусочек алюминия был не большим, и остывал сравнительно быстро, Тита решила, что металл достаточно остыл. Стала снимать нагрузку, прошло некоторое время, она знала, что снимать давление слишком быстро нельзя, а то бывали уже такие опыты, когда слишком быстрое понижение давления приводило к разрушению, растрескиванию материала. Наконец, пресс был убран, кусочек алюминия застыл в форме кубика, как и должно быть, внешне это был обычный алюминий, ничего не изменилось, мягкий металл. Тита взяла небольшое алмазное лезвие и провела им по поверхности кубика, алмазное лезвие не смогло поцарапать металл. Мягкий алюминий изменил кристаллическую решётку, превратился в сверх прочный, сверх твёрдый монокристалл. Его характеристики превзошли сталь во много раз, может быть алюминий был не на много твёрже алмаза, но он стал намного прочнее, в десятки раз, чем был.